Успокоительное для грешника

— Я прекрасно знаю, отец, как вы заняты, — заговорил Баптиста, — и не посмел бы обращаться к вам по делу подобного рода, особенно в воскресенье. Но, располагая предметом, настолько редкостным и драгоценным, что его очень хотят приобрести другие, я подумал, что должен сперва предложить его кому-нибудь в соборе. Как я уже сказал, мне назвали вас как наиболее подходящего человека для обсуждения этого дела.

— Так, — сказал Орта. — И что это за предмет?

Баптиста подался вперед и прошептал его название.

— Пойдемте в сад, — отрывисто произнес де Орта. — Думаю, сейчас там никого нет.

— Спасибо, отец, — сказал Баптиста.

Де Орта быстро вошел в сад и направился в укромный уголок.

— Так, — заговорил он, — каким бы нелепым это ни казалось, я хочу узнать, откуда этот предмет, как он оказался у вас и какую цену вы собираетесь за него запросить. Мы можем купить его хотя бы только для того, чтобы избежать проблем, которые возникнут, если вы продадите его кому-то другому.

— Вы сомневаетесь в его подлинности?

— Разумеется, — холодно ответил де Орта. — Кто угодно усомнился бы. Сколько вы просите за него?

— Тысячу золотых мараведи, — ответил Баптиста. — Я не могу просить за него меньше и не хочу запрашивать с церкви больше.

— Смехотворно, — сказал де Орта. — Но давайте встретимся через неделю. К тому времени я смогу проконсультироваться с епископом и дать вам ответ.

— Боюсь, что я не смогу терять столько дней, пока вы будете униженно ходить к своему епископу и добиваться разрешения поговорить, — сказал Баптиста.

— Я не сомневаюсь, что вы наглый вор, — сказал де Орта. — И поэтому не вижу причин прилагать чрезмерные усилия, чтобы оказать вам услугу.

— Для этого есть три причины, — сказал Баптиста.

— Три?

— Другие покупатели того, что я продаю. Если угодно, ждите неделю, отец, но к тому времени эта вещь может уйти.

Де Орта повернулся и вышел из сада.

На другой день незадолго до полудня Баптиста с уверенным видом вышел из двора прекрасного дома, стоявшего на самой крутой части склона к югу от еврейского квартала. Осторожно затворил за собой калитку и бодро зашагал к реке. В таверне Родриге близился обеденный час.

Взгляд его упал на, судя по виду, богатого торговца в одежде простого фасона, но из превосходной ткани, подпоясанного по моде очень низко. Баптиста как будто не изменил сменил направления и не заспешил к торговцу, однако каким-то образом внезапно оказался рядом с ним. День стоял прекрасный, и торговец пребывал в превосходном расположении духа. Они праздно болтали о погоде, о достоинствах встречных женщин и прочих предметах, совершенно неважных для обоих.

— Что это там за парень? — спросил Баптиста. — У него какая-то чужеземная внешность.

— Вы правы, — ответил Гвалтер — так звали торговца. — Это чужеземец. Говорят, мавр.

— Совершенно верно, — заметил еще один присоединившийся к ним человек.

— Это ученик врача Исаака, — сказал Гвалтер. — Он проделал большой путь. Говорят, когда сеньор Исаак взял его к себе, он был уличным мальчишкой. Попрошайкой.

— Удивительно, что врач доверяет ему, — сказал Баптиста.

— Я тоже слышал эту историю. Но это не может быть правдой, — вставил третий. — Этот мальчишка подопечный Его Величества.

— Дело в том, что он неожиданно появился у врача, — сказал Гвалтер. — Люди любят интересные истории, и чем хуже история, тем больше она им нравится. Когда я спросил сеньора Исаака, он засмеялся и сказал только, что это его новый ученик.

— Это правда? — спросил Баптиста. — Подопечный Его Величества? Почему?

— Кто знает… — беззаботно ответил Гвалтер. — В мире полно странностей.

— Все знают, — сказал третий. — Дело в том, что этот парнишка оказал Его Величеству какую-то значительную услугу.

— Что мог сделать такой мальчишка для Его Величества? — сказал Баптиста.

— Я слышал, — заговорил четвертый, — что это его отец оказал Его Величеству значительную услугу и при этом погиб. Его Величество не забывает тех, кто помог ему, — добавил он верноподданнически.

— И тех, кто критиковал его, — сказал вполголоса третий и провел по горлу пальцем.

Первые двое пожали плечами и покинули Баптисту. Близился обеденный час. У обоих были превосходные повара, и они слишком ценили хорошо приготовленную еду, чтобы прийти домой с опозданием, запыхавшись от спешки.

— Пожалуй, подойду, спрошу его, — сказал Баптиста. — Парнишка, должно быть, интересный.

Улица была уже заполнена людьми, возвращавшимися домой к обеду; многие из них с большим интересом наблюдали за встречей Баптисты и ученика врача, каждый по своим причинам.

Несколько дней спустя колокол у ворот пробудил врача Исаака от беспокойного сна. День был долгим, знойным — даже для мая — и в спальне было все еще жарко и душно. К тому времени, когда Ибрагим, слуга и привратник, начал подниматься по лестнице в спальню хозяина, Исаак уже был одет. Ему нужно было только взять лекарства и своего ученика.

— Кто там, Ибрагим? — спросил врач.

— Сообщение от сеньора Себастьяна, — ответил Ибрагим, широко зевая. — Он заболел и просит вас прийти к нему. Разбудить Юсуфа, сеньор Исаак?