Успокоительное для грешника

— Неправда, Ваше Преосвященство, — сказал он наконец. — В груди у вас большое скопление мокроты. Я это очень ясно слышу. Вам нужно оставаться в постели и воздержаться от утреннего собрания. Я оставлю вам травяное лекарство. Выпейте чашку сейчас, потом еще одну, когда колокола зазвонят к утренней службе. Большие разъезды, большое количество работы и беспокойство по возвращении ослабили вас. Вам нужен отдых.

— Как я могу отдыхать? Да, я несколько устал, но чувствую себя полностью здоровым. И хотя многие, как будто считают иначе, епархия управляется не сама собой.

— Вызовите своих музыкантов; пусть кто-нибудь с приятным голосом и манерами почитает вам вслух. Забудьте о епархии и ее проблемах. И спите.

Исаак повернулся к слуге, который скромно ждал в дальнем углу комнаты.

— Принеси Его Преосвященству еще подушек, чтобы ему легче дышалось, пока это небольшое скопление мокроты не исчезнет, и позаботься, чтобы его не беспокоили.

— Хорошо, сеньор Исаак.

— Я вернусь перед обедом проверить ваше состояние, Ваше Преосвященство.

Дверь в спальню епископа внезапно распахнулась. Сержант охранников и Франсеск Монтерранес, самый доверенный каноник епископа, заглянули внутрь.

— Ваше Преосвященство, — сказал сержант. — Простите за вторжение, но мы нашли у ступеней дворца мертвого человека.

— В таком случае его нужно убрать, — устало сказал Беренгер. — И выяснить, кто он.

— Это сделано, Ваше Преосвященство.

— Тогда зачем беспокоить меня…

— Это Гвалтер Гутьеррес, — сказал Франссск. — Он убит ударом ножа в грудь.

— Вы говорите, Исаак, — мелодичная музыка. И приятные голоса, читающие мне вслух. Ничего подобного. Убийство прямо у меня на пороге — вот что уготовила мне судьба. И еще одно несчастье для епархии.

— Как может убийство одного человека, даже такого богатого, уважаемого, как сеньор Гвалтер, навлечь несчастье на епархию? — спросил Бернат. — Если его склад не будет открыт, те, кто покупал у него кожу для своих ремесел, ощутят утрату, но их наверняка смогут снабдить кожей другие торговцы.

— О, Бернат, — произнес епископ, уронив голову на подложенные подушки. — Похоже, сеньор Гвалтер находился в центре другой проблемы, которая, видимо, принесет нам много неприятностей.

— Вы не говорили мне об этом, — укоризненно сказал секретарь.

— И мне, — сказал Франсеск. — Пожалуй, Вашему Преосвященству лучше всего рассказать нам обо всем.

— Его Преосвященство очень устал, — твердо заявил Исаак.

— Может, и устал, но заснуть сейчас не смогу, — сказал епископ. — Я очень взволнован. И если мы расскажем об этом Бернату и Франсеску, сеньор Исаак, они смогут справиться с делом сеньора Гвалтера не хуже меня, а то и лучше, пока я буду слушать успокаивающую музыку дудки или ребека[2]. И мне не нужно рассказывать все.

Он указал на врача.

— Сеньор Исаак знает часть этой истории.

— Я буду брать на себя бремя рассказчика, когда смогу, — сказал Исаак.

Глава третья

Перед тем как приступить к рассказу, епископ выпил теплый настой трав, принесенный с кухни, затем обратился к врачу.

— Первая часть этой истории связана с сеньором Исааком. Предоставлю ему рассказать ее.

— Конечно, Ваше Преосвященство, — сказал Исаак. — Только скажите, с чего начать.

— Начнем с той минуты, когда вас срочно вызвали в дом Гвалтера Гутьерреса.

— В тот раз, когда кто-то в доме был при смерти?

— Да, — ответил Беренгер, закрывая глаза.

— Хорошо, Ваше Преосвященство. Как вы знаете, сеньор Гутьеррес живет в уютном доме, стоящем сразу за южной стеной еврейского квартала. Моя дочь, и я и мой ученик Юсуф поспешили туда, готовясь к самому худшему. Мы предполагали, что лечить придется жену Гвалтера, у нее было плохо со здоровьем с лета, с тех пор как исчез ее сын, она едва могла есть и спать.

Когда мы подошли к воротам, в доме царило смятение, и нам не сразу открыли, несмотря на то что мы несколько раз стучали, Ракель попыталась рассмотреть что-нибудь в щелку ворот, но увидела только темный проход, ведущий в пустой двор.

Могу добавить, что мы были очень раздосадованы этой задержкой.

И уже хотели уходить, когда послышался громкий голос: «Сеньор Исаак, большое спасибо, что так быстро пришли», и в проходе появился сеньор Гвалтер. «Это Марти. Мой сын. Он вернулся».

Выразив свою радость по этому поводу, я спросил, очень ли болен юный сеньор. Сеньор Гвалтер сказал нам, что его сын серьезно ранен и лишь несколько дней назад окреп настолько, чтобы тронуться в путь.

В спальне, где уложили Марти Гутьерреса, стоял сильный запах навоза. Молодой человек сказал, что ехал до города на крестьянской телеге, единственном средстве передвижения, каким располагал монастырь Гроба Господня в Палере, и только что оказался дома. Мне сказали, что он выглядит очень худым и усталым, но губы его были красными, глаза блестящими. Левая рука его была вся забинтована, и на нем была монашеская ряса, скрывающая все тело.

Я спросил Марти, что случилось, и перескажу ответ — насколько смогу — его собственными словами.