Усталая смерть

— А ты зверь!

— Хочешь, чтобы они и других подрывали? Хватит. Я и до Хитрово дотянусь.

— Дурак ты, братец. Сваливаем. — Вадим встал.

Вечером в саратовской квартире подполковника Хитрово раздался телефонный звонок. Когда он был дома, то всегда сам брал трубку. Судя по всему, его опять беспокоила междугородная линия. Он уже отчитал своих командированных из Москвы за откровенные разговоры по телефону, но, видимо, они так ничего и не поняли.

С недовольной физиономией он рявкнул в трубку:

— Ну что еще стряслось?

— Много чего, Роман Аркадия. Тебя Сергей Точилин беспокоит, который по твоей воле теперь Кравцовым стал. Отчет от своих придурков получил?

— Откуда ты взялся?

— С того света. Решил, что у меня есть еще дела на этом, и поменялся ролями с твоими придурками. Я не виноват. Они сами себе яму выкопали.

Хитрово скрипнул зубами.

— И что ты теперь хочешь?

— Работать, как и работал. Твой покупатель Григорий Ефимыч Семенов возместил мне ущерб. Так что в следующий заезд пять штук с тебя вычтут. К тому же я ему приглянулся. Остаюсь работать на него. А к тебе буду наведываться раз в месяц. За тем же товаром. Придется тебе, подполковник, примириться со мной. А если не пожелаешь, то тобой самим займутся серьезные авторитеты. И не зонов-ские, а в генеральских погонах. Не тащи одеяло на себя — и жить долго будешь. В хорошем бизнесе обходятся без жертв. Научись сдерживаться. И привет передай своему племяннику и моему корешу Ру-дику Воротникову. Встретимся через месяц.

В трубке раздались короткие гудки. Хитрово со злостью сбросил со стола телефонный аппарат. Ничего у него не клеилось в последние дни. Все из рук сыпалось. Группировка Семаги от своей доли отказываться не хочет. Что-то готовит поганец. Газеты подняли шум вокруг серии убийств таджиков. Свое следствие затеяли. Начальник управления спрятал голову в песок подобно страусу. Только барыши собирать хочет, а как до дела дошло — нырь в кусты.

Тут еще муж родной сестры пропал. В Москве ответили, что домой уехал, а в Саратове не появлялся. Кругом одни проблемы. И решать их приходится одному. Опереться не на кого.

7.

Работа должна иметь отдачу, считал майор Братеев. А они третий день вместе с участковым лейтенантом Митюхиным грязь месили по поселкам да деревням. Пустая трата времени. Правда, особой работы у оперуполномоченного не было. Вот когда дачники на свои фазенды приедут, тут придется побегать. Сотни заявлений посыпятся со всех сторон. Чистят бомжи дачи, а строители из ближнего зарубежья подливают масла в огонь. Многие шабашники на зиму уезжают на родину, другие остаются. Кто где живет, кто кого обкрадывает, разобраться непросто. Вот они по ходу дела и готовили списочки нарушителей паспортного режима. В одном Братеев был уверен: ни один из местных шабашников или бомжей на мокруху не пойдет.

Одну компашку прижали к стенке. Четверо молдаван жили на одной даче. Говорили, что деньги платят хозяину. С документами, конечно, полный недочет, но сейчас Братеева другой вопрос волновал. Забрав паспорта у нелегалов, майор сказал:

— Будем выдворять.

— Послушай, начальник, зачем так? — лебезил старший из четверых. — Договориться можем. Гараж мы строим одному хорошему человеку…

— Помолчи. Вы здесь давно ошиваетесь?

— С прошлой весны. Хорошо работаем, вот и зимой простоя нет. Дозволь дело закончить.

— На селе кроме вас зимой две полуслепые старухи живут. Кого еще видели?

— Кого мы можем видеть? С утра до вечера на работе. Ходить приходится за три версты.

— Не темни, мужик. Я могу делать скидки, но не люблю, когда мне лгут. Местных мы знаем. Кого видели из тех, кто жил, но не шабашил?

Тот, что помоложе, толстячок, не выдержал.

— Жил здесь грузин один. Через два дома. Зовут его Гиви. Машина у него, «опель» старенький, но номера московские. На 77 кончались. Знаю только, что жил он легально. Дачу еще осенью на зиму сняли. Русские снимали. Москвичи. Это точно. А Гиви приехал в конце ноября. Дом и забор уже снегом занесло. Он нас нанял сгребать сугробы. Сам работать не любил, но деньги у него водились.

— И он сидел безвылазно на даче?

— Нет, конечно. Днем его машины возле участка не было. Иногда не ночевал. Но мы мало общались. Нелюдимым этот грузин был. И разговаривал свысока.

— Номер машины кто помнит?

— А 326 МБ 77, — сказал паренек, сидящий в углу. — Я ему один раз мыл машину. Случайно запомнил.

Майор осмотрел мужиков. Вроде нормальные люди и живут в чистоте.

— С чего вы взяли, что дачу снимали русские осенью?

Толстячок ответил:

— Я им калитку поправил. Начало сентября было, машина остановилась возле дома. Какая, не помню. Двое мужиков в ней сидели. Один окошко открыл и спрашивает: «Ты здесь хозяин?» Ну я позвал хозяйку. Он у нее спросил: «Зимой на даче живете?» Она ответила «нет». Тогда он и предложил ей сдать до весны. Мол, с женой жить будет, чтобы детям, молодой семье, не мешать. Она согласилась. Да, вот еще. Летчиком мужик тот был. Погоны полковника. Солидный, лет под пятьдесят. Того, что за рулем сидел, я не видел. Но помню точно, задаток он оставил.

— А приехал грузин в ноябре?