Уставшая от любви

— Ах да, у тебя же есть доверенность на эту машину!

Она погрузила тело моего мужа в багажник и поехала.

— А ты не боялась, что тебя ночью остановят? Что попросят открыть багажник?

— Да я всего боялась. Неужели ты так ничего и не поняла? Это же все было как рулетка. Я словно играла с судьбой. Подумала, если то, что я совершила ради нашей с тобой дружбы, чтобы освободить тебя от этого мерзавца, оправдано там, наверху, значит, меня не вычислят. Если же будет прокол — значит, так тому и быть. Сяду.

Я начала припоминать, как же часто во время следствия Катя вела себя так, как если бы она действительно не была виновата, подчас подставляя себя. Взять хотя бы историю с Павелецким вокзалом, когда Катя сама советует мне позвонить Мишину и рассказать о чемодане! Точно — рулетка!

— Проделывая все это, ты не забыла взять мои ключи от лобановского дома, да?

— Конечно, иначе как бы я открыла ворота, дом, чтобы изобразить ограбление? Я была уверена, что кто-нибудь из местных жителей непременно воспользуется ситуацией и проникнет в дом. И снова произойдет путаница в следственных действиях.

— А фотографии? Откуда эти странные фотографии, обнаруженные возле тела, за садом? Кого ты нанимала?

— Да никого. Сама сделала снимки, когда вы были с Юрой. У меня вообще изначальный план был — представить все как самоубийство. Мол, Голту доставили доказательства твоей измены и он застрелился… И ведь первая версия, которая всех устраивала, была именно такой. До тех пор, пока вскрытие не показало многочисленные переломы, и выяснилось, что труп был сброшен с высоты.

— Элемент абсурда?

— Имено.

— Это ты уничтожила все сим-карты?

— Конечно. А телефоны зарыла в надежном месте.

— Так кто же зарыл самого Голта?

— О, я вижу прогресс. Ты уже не называешь своего мужа Сережей, как раньше. — Катя как-то нехорошо усмехнулась, а я вдруг почувствовала, как тошнота подкатила к горлу. До меня стало доходить, что я вижу перед собой не преданную мне и готовую ради меня на все подругу, а хладнокровную убийцу. — Я оставила твоего мужа в лесу, за садом, куда смогла дотащить. Усадила, прислонив к дереву, вложила ему в руки фотографии…

— Но снимки идиотские? — не выдержала я.

— Какие уж получились. Главное, что лица не видно. Я подумала, что следователь поймет, что на снимках не Голт, а другой мужчина, только не Юрочка, там нет лица. Но он не понял.

Она оставила тело в лесу, а Перов, ограбив дом, украв машину, обнаружив прямо за садом труп Голта, закопал его как мог.

— Хорошо, в трубке звучала попса, — она решила вернуться к теме убийства. — Но все равно, этого недостаточно. У меня же, как и у тебя, было стопроцентное алиби! На момент убийства я была с Валей Трушиным, а ты — с Вадиком Сажиным в Улитине! Что тебя насторожило?

— Когда мы с Воронковым пришли к тебе на ужин, ты же помнишь, как Юра подстроил это опрокидывание бокала с вином на мое платье. Я пошла в ванную комнату, а когда вышла, Юра затащил меня в кладовку. Там было темно, я пыталась вырваться, наступила на какую-то пачку газет, зацепилась рукой за полку, и мне на голову что-то упало.

— И что же?

— Твоя сумка из крокодиловой кожи. Я прихватила ее домой.

Катя усмехнулась.

— Она была набита чем-то мягким и вся, буквально вся истыкана ножом! И я сразу поняла, что на ней тренировались, всаживая нож! И делать это могла только ты! Никто больше не посмел бы так уродовать твою сумку.

— Забыла ее выбросить. Вернее, хотела сжечь, да руки не дошли.

— Все это указывало на то, что ты действительно готовила убийство. Что отрабатывала один из способов.

— Понятно.

— А потом я поговорила с Валей Трушиным на кухне, спросила в шутку, когда вы зачали ребеночка, уж не в Улитине ли, мы же все там крепко выпили, что как бы не отразилось это на плоде. И тогда он сказал, что в Улитине ничего не было, что он, к своему стыду, крепко уснул и что все произошло на следующий день, вернее, ночь, когда ты была у него дома, тогда и забеременела.

— Да, все правильно.

— Значит, уложив труп в багажник моей машины, ты поехала не в Лобаново, а в Улитино. Чтобы обеспечить себе алиби. И пока я каталась в Ковригино, ты обогнала меня, приехала к Машке, и вы все вместе стали поджидать меня. Потом мы пели песни, пили, я отправилась спать с Сажиным, ты — с Валиком, а когда он уснул, ты вышла из дома, добралась до оставленной где-то поблизости машины с трупом Голта и покатила в Лобаново. Закончив там все свои дела по запутыванию, оставив труп в обнимку с пистолетом и фотографиями, ты вернулась в Улитино. Но на чем?

— Вызвала такси.

— А вот здесь ты могла серьезно проколоться.

— Могла. Но не прокололась. Неужели ты еще не поняла, что все шло как по маслу?

— А если бы убийство повесили на Лизу? Или на Юдину? Или на меня? Ведь в какой-то момент я решила, что сама его убила, да потом у меня память отшибло.

— Я никогда не допустила бы, чтобы пострадал невиновный.

— Катя, как же ты живешь все эти месяцы? Тебя кошмары не мучают?

— Нет, напротив, я успокоилась. К тому же у меня есть доказательства того, что я поступила правильно.

— Какие еще доказательства?