Уставшая от любви

— Между прочим, этот Александр Борисович — отец Лизы Воронковой.

— Да ладно! — всплеснула руками Катя. — Классный мужик! Где ты его подцепила-то?

— Случайно, — уклончиво ответила я.

Катя щедро посыпала каждую порцию мороженого кусочками земляники, украсила листиком мяты и понесла поднос в гостиную.

— А вот и мороженое!

Утомленная, с горящим лицом и растрепанными волосами, я вышла из спальни, где сладко похрапывал едва прикрытый простыней голый мужчина, собиравшийся уже на следующей неделе стать моим законным мужем, заперлась на кухне, достала телефон и позвонила Мишину:

— Извините, что разбудила. Александр Петрович, подбрасывайте уже улики этому упырю, убившему учительниц. А Лиза пусть себе спокойно живет. И закончим уже эту историю. Теперь все, спокойной ночи.

16

Менять свою звонкую птичью фамилию Соловей на другую, тоже птичью, но менее звонкую, а скорее каркающую, Воронкова, я не стала.

Мы поженились с Сашей ровно через десять дней после похорон Голта и двадцать дней — после того семейного ужина у Кати и сразу же улетели в Испанию. Свадебный подарок Саши — первое издание романа Жорж Санд «Мопра» (издатель Боннер, 1837 год) — я получила уже там.

В Москву вернулись спустя неделю, и я уже откуда-то знала, чувствовала, что беременна. Как знала и то, что Лиза, моя падчерица, тоже беременна, но только от Голта. Маленький Голт жил в ее животе, и мы с Сашей знали, что сумеем его вырастить и воспитать, как бы ни сложилась жизнь самой Лизы. Хотя врачи прогнозировали ей в будущем здоровье.

Суть того разговора между отцом и дочерью Воронковыми, в кабинете его антикварного магазина, который я подслушала с помощью волшебного устройства Фимы, сводилась к тому, что Лиза накануне призналась отцу в своей беременности, а не в убийстве Голта, и именно этот факт он обещал сохранить в тайне.

В тумане остался источник, поведавший наикрутейшей Саше Паравиной имя убийцы моего мужа. Кто предположил, что его убила Лиза Воронкова, — непонятно. Скорее всего, все эти домыслы были продиктованы желанием крупных полицейских чинов как можно скорее закрыть дело, посадив за решетку вполне того заслуживающего преступника-убийцу.

Мишин как-то приходил к нам, я видела торчавшую из кармана его куртки (была уже осень) бутылку водки, должно быть, хотел поговорить со мной о том, о чем не мог и не хотел говорить раньше, когда шло следствие, но, увидев расхаживающего в домашнем халате моего нового мужа Сашу, передумал. Сказал, что просто ехал мимо, решил зайти, узнать, что и как.

Кто знает, если бы я не была беременна и Саши дома не было, может, под водочку я и рассказала бы ему интереснейшую историю убийства моего второго мужа — Сергея Голта.

Но это я сейчас так говорю, пытаюсь представить себе этот наш разговор, поскольку в реальности его никогда не существовало.

Подозрения, появившиеся у меня в момент, когда я, будучи в гостях у подруги, уплетала мороженое с земляникой, были рассеяны буквально за несколько минут приватной беседы на кухне с Валей Трушиным.

Уж так сложилось в тот вечер, что мне пришлось покидать стол три раза. Первый — чтобы замыть залитое вином платье и дать поцеловать себя Юре. Второй — чтобы выслушать Катю, на которую Вадик Сажин переложил миссию оповестить меня о его предательстве по отношению ко мне, связанном с совершенным им случайно половым актом с поваром Олечкой в тот роковой для нее день, когда ее бросил муж. И, наконец, третий — чтобы, улучив момент уже перед тем, как покинуть этот гостеприимный дом, когда все вышли из-за стола и разбрелись кто куда, поговорить с Валентином Трушиным. Я поздравила Валю с тем, что он скоро станет отцом, задала ему один-единственный вопрос, связанный со здоровьем будущего ребенка. Именно ответ на этот вопрос и открыл мне глаза на множество фактов, которым я до тех пор никак не могла найти объяснение.

Ну и ушла я от Кати не с пустыми руками. Помимо контейнера с грушевым пирогом, который она заставила меня взять с собой со словами «Завтра утречком с кофе, как хорошо!», я прихватила еще кое-что, спрятав в пакет на самое дно.

Александр Борисович, находясь в прекрасном расположении духа и явно не собиравшийся сдавать своих позиций и отказываться от меня этой ночью, вел машину не спеша, мурлыкая себе под нос какую-то популярную мелодию. И даже не подозревая, что творилось в это время со мной, в моей голове, сознании, в моем театре воображения!

Веером раскрывались передо мной прежде запечатанные тайной картины совершенного в моей квартире преступления. Выдержанные в хронологическом порядке, подчиненные строгой логике, идеальные, как это может быть лишь в том случае, когда человек долгие годы тратит на то, чтобы запланировать убийство. Что уж говорить о мотиве? Он тоже был очевиден и лежал на поверхности с самого начала расследования.

— Как, и ты тоже беременна!

Я приехала в «Цахес» к Кате на следующий день после возвращения из Испании, где мы с Сашей провели наши медовые дни.

Юра за стойкой, увидев меня, по инерции широко улыбнулся, а после, словно опомнившись, что потерял меня навсегда, принялся готовить коктейль.