Устойчивое развитие

Я представился и тут же заявил, что хочу поговорить с ним с глазу на глаз. Олеся была против; Славе, которому деваться было некуда, который должен был испугаться и только и думать о том, сдам я ментам или нет, Славе было интересно; в конце концов мы оказались с ним наедине, условившись с прочими, что я покину гараж уже затемно, пройду три километра вдоль трассы, которая расположена недалеко от гаражей, и поймаю машину от бордюра.

– Я знаю о твоем положении. Я хочу помочь. Если ты выйдешь, мы успеем с журналистами записать твое интервью на видео, мы разместим его везде, куда дотянемся, пара хороших изданий точно опубликует материал, – всегда, когда не знаю, как вернее приступить к разговору, говорю коротко.

– Им-то это зачем? Я обычный парень. Не какой-то оппозиционный политик же.

– Плевать. Ты – жертва. Тебя пытали. И ты невиновен. И, прости, но… пытки, человек в бегах… все это актуально.

– Меня снова примут.

– Примут, но издеваться не смогут. А дальше ты разберешься с этим делом.

– А дальше я буду сидеть. Или в строгаче, или в дурке… Пытки – это актуально, – задумчиво проговорил Слава. – Меня там чуть не трахнули, а ты – «актуально».

По тону, движению глаз в сторону и вниз, по повороту головы после этой фразы, по руке, оказавшейся на затылке и потирающей его, – я понял, что это не «чуть». Его там еще и трахнули. Отлично! Эта крайность делает историю шокирующей, броской, цепляюще-неприятной. Я уже представлял себе, какими могут быть заголовки о насилии, сведении с ума, о преступном следствии…

Оставалось раскачать его, чтобы он был готов раскрыться, выйти и говорить о самых жутких вещах подробно и под запись. Разумеется, Слава был не первым, кто не хотел обсуждать свой болезненный опыт. Потому следовало его поначалу заболтать, взять осадой, а не нахрапом.

Я расспросил его о том, что мне было действительно любопытно: каково это – сбивать людей, будучи машинистом?

– Первый раз я и не рассмотрел; потом с дистанции сообщили. Сказали: двое, мать и ребенок, девочка. Переходили… кто его знает, почему не заметили: там прямая, да и ночь, шум слышно. Я как-то и не брал на себя… А потом они начали сниться, в деталях. Девочка в голубом свитере. Я просил у следователя фотографии с места, сказал, что видел ее в этом свитере, а он отказал; даже не сказал, в голубом или не в голубом, но так посмотрел, как будто в голубом.

Спросил о жене: как познакомились – в школе еще; о сестре: почему такая связь – рано ушли родители, сестра старшая, и т. д., и т. п., и множество неинтересных вопросов, ответы на которые, как плохое кино, предсказуемы и жалки.

– Скажи, а почему ты не признался в… интрижке? – спустя час я сделал шаг к нужной ветке его истории.

– Первое правило – про такие дела молчать.

– А сказать жене – страшнее суда за покушение и нанесение тяжких телесных?

– Кто думал, что меня будут сажать? Ты ж сам понимаешь, что я на дурака, не просек, что все серьезно. Потом этот адвокат по назначению. Придурок. Да неважно, – Слава поднялся с дивана впервые, сцепил руки за спиной.

– А Олеся как узнала, что ты изменил?

– На суде. И сам тогда же понял, что виноват. Перед ней виноват. И прилетело мне ровно за это. Мгновенная карма. Там даже по времени сходится – ровно получилось, что я… в этой девке был, когда взорвалось.

Слава остановился напротив плаката с березами, как у окна, всмотрелся в него, будто пытаясь найти что-то новое, изменившееся с того времени, когда он в последний раз разглядывал эту рощу.

– Она все знает. Все, что со мной там делали. Знаешь, зачем я ей рассказал? Подробно потом, на свидании. Думал: так точно мне простит, так от нее скроется, что я сам-то и виноват. Что просто надо было, всего-то и надо было – не бухать, не трахаться с кем ни попадя.

– Удалось? Простила?

– Кажется, она и не думала злиться. Наши бабы так устроены. Твори что хочешь, но если потом огреб как следует – как очистился. Потому что они признают Бога и наказывать хуже него не будут, – Слава внезапно обернулся и посмотрел на меня, будто желая застать врасплох. – Да тебе насрать: ты думаешь, как меня из гаража выкурить.

– Да, – брякнул я и понял, что уже Слава ведет этот разговор, что я уже погружен в него и думать забыл об осаде.