Устройство памяти

По моему мнению, и эпистемологическая, и отнологическая аргументация направлена на то, чтобы увековечить разрыв между биологическим и социально-личностным объяснением мира. Она призвана отстаивать примат личного, дабы защитить нас от грубо-редукционистской биологии и ее наихудшего вульгарно-социологического варианта; однако такие попытки на самом деле только укрепляют решимость биологов-редукционистов и способствуют фрагментации нашего понимания того, что в конечном счете может быть понято только как единый, неделимый мир.

Постмодернизм, эпистемология и онтология

Тем не менее трудно отрицать, что такие аргументы имеют свою привлекательность. Возвращаясь домой после проведенного в лаборатории дня, я снова вступаю в различные миры человеческих воспоминаний, в свой частный мир с его многообразием сложившихся личных связей и в общественный мир с бездной человеческих глупостей и бед. Понимание и функционирование этих миров, по-видимому, требует совершенно иных познавательных подходов, нежели строгий редукционизм лабораторного мира. Неужели моя личность непоправимо раздроблена постоянными переходами из одного мира в другой? Постмодернистское течение в литературе, философии и политике принимает такое дробление личности как неизбежность. Все мы, ученые и просто люди, существуем во множестве ипостасей, определяемых классовой, расовой и родовой принадлежностью, сексуальной ориентацией и личным опытом. Каждая ипостась — это новый поворот мирового калейдоскопа, предлагающий нам иную «реальность». Зачем же мне тревожиться, когда, закрыв дверь вивария или отключив центрифугу, я оставляю свою лабораторную ипостась с ее редукционистской эпистемологией? Пора смириться с этой двусмысленностью бытия и научиться даже получать от нее удовольствие. Не лучше ли просто признать разнообразие эпистемологических подходов и принимать их как неизбежное следствие постоянных перемен в нашем повседневном существовании? В рабочее время уместно размышлять о памяти как процессе мембранного фосфорилирования и активации генов, но вечером за обедом или ночью в постели мы вспоминаем о другом и по-иному, без труда объясняя социальные и психологические мотивы своего собственного поведения и поведения окружающих.

Мне остается только признать, что все мы действительно живем с такими разными эпистемологиями. Когда я пытаюсь вспомнить имя человека, позвонившего мне несколько минут назад, я не думаю сознательно о фосфорилировании белков или электрических импульсах нейронов. Но я легко осознаю, что все эти процессы происходят, когда я пользуюсь памятью, и что каким-то еще не вполне понятным мне образом они претворяются в воспоминания. Иметь дело с разными эпистемологиями отнюдь не значит допускать, что мир непоправимо раздроблен; это значит лишь то, что при современном состоянии наших знаний у нас нет иного выбора. Когда-нибудь, вероятно, мир снова обретет целостность, но пока это лишь обетованная земля, которая в лучшем случае маячит на горизонте.

Но я категорически отвергаю крикливый вариант постмодернизма, который заходит гораздо дальше — ставит под сомнение не только то, что именно научная эпистемология дает истинное знание мира, но вообще правомерность любых выводов науки. С этой крайней точки зрения в известной мере неизбежный в науке редукционизм, ее старания выделить определенные категории в бесшовной ткани окружающего мира, отыскать за видимостью глубинные сущности всегда будут обречены на неудачу, даже если не повлекут за собой крушение мира, подобно гибнущему в храме Самсону. Этот взгляд находит отражение в антирационализме, антинаучной направленности широкого спектра современных интеллектуальных и политических движений — от литературной критики, истории и философии науки до уличных кампаний в защиту прав животных. Несмотря на популярность такого образа мыслей, он несет в себе семена собственного разрушения, по мере того как интеллектуальная мода отходит от классического рационализма к готическому романтизму, покидая Вольтера и поиски Истины ради Ницше и оргии сверхъестественных ужасов в видеофильмах с любыми персонажами, от злых духов до черепашек ниндзя.