Усы

Хихикнув про себя, точно мальчишка, затеявший злую каверзу, он водрузил пустой стакан из-под виски на полочку и взял большие ножницы. Но тут ему пришло в голову, что такой густой пучок волос рискует забить слив: стоило хоть нескольким волоскам угодить в отверстие, как начиналась канитель — нужно было лить туда кислотный растворитель, который потом долго вонял на всю квартиру. Он взял стакан для полоскания рта и, установив его в относительном равновесии на краю ванны, врезался ножницами в свои густые усы. Волосы падали на покрытое беловатым налетом дно стаканчика короткими плотными пучочками. Он старался действовать как можно аккуратнее, чтобы не пораниться. Минуту спустя он остановился и поднял голову, чтобы оценить достигнутые результаты.

Если он хотел работать клоуном, то на этом можно было и успокоиться, оставив на верхней губе нелепо торчащие черные остья, где густые, где пожиже. В детстве он никак не мог уразуметь, почему глупые взрослые не извлекают из своего волосяного покрова ни малейшей комической пользы; отчего, например, мужчина, решивший расстаться с бородой, проделывает это единым махом, вместо того чтобы денек-другой поразвлечь своих друзей и знакомых уморительным зрелищем только одной выскобленной щеки, при второй заросшей, или только одного срезанного уса, или встопорщенных бакенов, как у Микки Мауса; в общем, пренебрегает таким богатым источником веселья, с которым, вдоволь натешившись, легко покончить одним взмахом бритвы. «Странно, что вкус к подобным эскападам пропадает с годами, то есть именно тогда, когда их легче всего реализовать!» подумал он, зная при этом, что и сам в данной ситуации будет держаться приличий; например, ему даже в голову не придет явиться в таком диком виде на ужин к Сержу и Веронике, старым друзьям, которые, разумеется, обиделись бы на его выходку. «Мелкобуржуазный предрассудок!» — со вздохом решил он и снова заработал ножницами, пока стаканчик не наполнился волосами доверху, а пространство под носом не расчистилось для бритвы.

Однако нужно было торопиться — Аньес могла вернуться с минуты на минуту, и если он не успеет завершить свое дело, то рискует испортить весь эффект. С радостной спешкой человека, который в последнюю минуту упаковывает приготовленный подарок, он намылил выбритое место. Бритва скрипнула, вызвав у него болезненную гримасу, но все-таки не порезала. Новые хлопья пены, еще более обильные, вперемешку с черными волосками, шлепнулись в ванну. Он дважды тщательно прошелся бритвой по верхней губе, и вскоре она стала зеркально-гладкой, не хуже щек, — отличная работа!

Хотя часы у него были водонепроницаемые, он снимал их перед мытьем; по его приблизительной оценке, вся операция заняла шесть-семь минут, не больше. Заканчивая, он нарочно не смотрел в зеркало, чтобы узреть себя в новом виде внезапно — так же, как это предстояло Аньес.

И вот он поднял глаза. Что ж, не так уж и страшно! Правда, на месте усов теперь красовался четырехугольник неприятно бледной кожи, казавшийся странной заплаткой на лице, еще покрытом легким загаром, приобретенным во время пасхальных каникул: фальшивое отсутствие усов — так он назвал это; не утратив озорного настроения, подвигшего его на сию проказу, он все-таки уже слегка жалел о содеянном и мысленно утешал себя тем, что дней через десять урон будет восполнен. Вообще пускаться на такие затеи следовало перед отпуском, а не после него — тогда лицо получилось бы ровно смуглым, а отпускать усы заново лучше вдали от дома, чтобы об этом знало поменьше людей.

Он встряхнулся: ладно, не беда, было бы от чего расстраиваться! По крайней мере, этот опыт хорош тем, что доказал: с усами ему лучше, чем без них.

Опершись на край ванны, он встал, вытащил затычку из слива и, пока вода с громким бурчанием уходила вниз, завернулся в махровое полотенце. Его слегка познабливало. Стоя у раковины, он натер щеки кремом after shave, избегая касаться молочно-белого квадрата под носом. Когда же он все-таки решился на это, неприятное пощипывание заставило его скривиться: кожа под усами давно отвыкла от внешних воздействий.