Усыпальница

— Одним из них? — переспросил Малх.

— Последователей Галилеянина.

Малх задумался, но ненадолго.

— Да, — ответил он.

— Ты видел, как его схватили.

— Да.

— Ты видел, как его повесили на кресте деревянном.

— Да.

— Ты знаешь, что он умер и был погребен.

— Да.

— И все-таки ты стал одним из талмидим мертвого рабби?

— Нет, — ответил Малх.

— Нет? Но ты сказал…

— Я не последовал за мертвым рабби. Я видел воскресшего Мессию своими собственными глазами.

У Каиафы пересохло во рту.

— Ты его видел?

Малх кивнул.

— Рассказывай.

Лицо Малха озарила счастливая улыбка.

— Я отправился на гору Фабор с Андроником и Юнием. Там собрались сотни людей по зову Иешуа. Он сидел и говорил с нами, сказал, что вся власть в небесах и на земле вручена Ему и что мы должны передавать Его учение повсюду, чтобы люди всех народов стали Его талмидим.[64]

— Когда это было?

— Две недели назад.

— И ты видел его?.. Ты видел его.

— Вот этими глазами, — ответил Малх, кивая. — Как и другие, их было пять сотен или больше.

— Где он теперь?

— Они сказали — одиннадцать, — что считаные дни прошли с тех пор, как Он вознесся на небеса у них на глазах.

Каиафу снова начал душить кашель, и он скорчился от боли на своем ложе. Когда боль отпустила, Каиафа перевел дух и заговорил:

— Как такое возможно?

— Мы всегда знали: когда придет Машиах, он совершит множество чудес и знамений. Разве можно сделать что-то более великое, чем воскреснуть из мертвых?

— Но его же повесили на кресте деревянном, — сказал Каиафа.

Это не требовало объяснений. Малх, как и он сам, знал слова Закона Моисеева: «Ибо проклят пред Богом всякий повешенный на дереве».

— «Как змия во пустыне, — возразил Малх, — вознесен Он был во исцеление народа его»… и всего мира.

Каиафа откинулся на ложе и закрыл глаза.

— Этого слишком много для меня.

Его хрипящее дыхание несколько раз грозило перейти в кашель, но он старался лежать неподвижно.

— Просто слишком тяжело для меня.

— Нееман едва не отказался от исцеления, ибо с виду это было слишком просто. Возможно, «слишком тяжело» — благословение Господне, — ответил Малх.

Каиафа открыл глаза и посмотрел на него так, будто видел впервые.

— Когда ты стал таким мудрым?

— Я всего лишь слуга, — ответил Малх. — Слуга мудрого господина.

Каиафа бросил на него внимательный взгляд, но в лице Малха не было и намека на насмешку. Интересно, он имеет в виду Каиафу… или кого-то еще? Может, Галилеянина?

— Было бы странно, если б Кохен ха-Гадоль стал последователем деревенского рабби.

— Возможно… но первосвященнику Израиля подобает признать Мессию, Помазанника Божьего.