Утаенные страницы советской истории

ШАРАПОВ: Ему пришлось проводить свои планы в тех условиях, когда он получил тот ЦК, который был, и тех членов Политбюро, и то правительство… Надо было подготовить условия, чтобы повернуть ЦК, партию, Советы в другое русло. Он не мог вначале рассчитывать, что если придется всерьез заниматься кадровыми вопросами, то он получит полную поддержку. Ему трудно приходилось… Однако он никогда не думал, что надо ломать, приказывать, а всегда исходил из того, что нужно людей убеждать, привлекать единомышленников — и он стремился к этому. Андропов понимал, что решения на Политбюро должны приниматься коллективно.

— Случалось ли, что его предложения не проходили? Как он тогда поступал?

ШАРАПОВ: Это бывало не раз, и в таких случаях он говорил: мне кажется, вопрос не доработан до конца, давайте все обдумаем, вернемся потом или поручим комиссии… Он умел убеждать, но если чувствовал, что не смог убедить, предлагал еще подумать, поговорить, подобрать аргументы.

БОБКОВ: Если же встречал возражения, но принимал решение в противовес, то немало было случаев, когда проходило время, и он признавал: «Я был не прав».

— Кого можно назвать близкими к нему людьми!

БОБКОВ: Если говорить по КГБ, то не могу сказать, что у Юрия Владимировича были какие-то люди ближе, чем все остальные. Ну, Чебриков, Крючков, еще несколько человек. В принципе, он равно относился ко всем… Вхожесть к нему можно было обеспечить совершенно просто — звонком, деловым вопросом.

ШАРАПОВ: Принимая решения, готовя документы, Андропов старался выслушать мнения очень многих людей. Он не считал, что пост определяет знания. Если есть знания, понимание темы, вопроса — он был готов с любым встретиться…

БОБКОВ: При разработке острых оперативных мероприятий он беседовал не только с тем, кто пишет «утверждаю», но и с тем, кто писал первую букву…

ШАРАПОВ: Он эту привычку сохранил и в ЦК…

— Там, кстати, он работал с Михаилом Сергеевичем, которого упорно называют протеже Андропова, чуть ли не его «престолонаследником».

ШАРАПОВ: Андропов видел Горбачева как одного из перспективных, молодых, активных руководителей. Но сказать, что в нем он видел преемника…

— Когда Горбачев навещал уже смертельно больного Генсека в госпитале…

ШАРАПОВ: Если вы имеете ввиду высказывания Горбачева и Вольского относительно поручения Михаилу Сергеевичу вести заседания Политбюро, то я об этом узнал только из их публикаций…

— Юрий Владимирович видел, что партаппарат загнивает изнутри?

БОБКОВ: Он был очень озабочен ролью партии в государстве — и не только когда стал Генсеком. На эту тему было много разговоров, обмена мнениями с ним еще в КГБ. Его беспокоило, что партия превращается в хозяйственный орган, подменяя Советскую власть. Но ведь еще Ленин предупреждал, что самая страшная беда будет, если партия превратится в государственный аппарат… Андропову было больно, что терял свое политическое лицо партийный секретарь.

Кстати, когда у нас начались массовые митинги, то нашлись лишь единицы партработников, которые были способны выступить. Трибуну отдали демагогам.

— К слову, о демагогии. Одни утверждают, что Андропов, руководя КГБ, проводил антисемитскую политику; другие, напротив, обвиняют его в русофобии…

ШАРАПОВ: Все это не соответствует реальному отношению Андропова к проблемам. Он говорил: угрозу представляет сионизм — но не евреи; он сознавал, что любой национализм — русский, украинский, казахский, киргизский, грузинский — представляет угрозу для единства многонационального государства. Он исходил не из национального, а из общеполитического подхода — наносит это ущерб государству или нет, и для него было важно не кто, а что делает… Кстати, он считал, что национальные проблемы у нас остаются, и их еще надо решать — но главным для него было сохранение и упрочение Советского строя.

— У нас как-то не очень освещена тема взаимоотношений Андропова с армией…

ШАРАПОВ: Он был убежденным сторонником того, что революция должна уметь себя защищать, и это неединожды повторял. У него был очень хороший контакт с министром обороны Устиновым, они решали многие вопросы, понимая друг друга с полуслова. Он также хорошо знал многих военачальников.

БОБКОВ: Да, со многими из них у него были добрые отношения. Помнится, генерал армии Петр Николаевич Лащенко, который в 1956 году, когда Юрий Владимирович был послом в Венгрии, командовал там корпусом, говорил мне о нем с большим пиететом. Рассказывал о помощи, которую он армии оказывал…