Утаенные страницы советской истории

— «Хальк», которая была больше, это прежде всего организация пуштунов, как называют себя афганцы. Большую часть ее составляла военная прослойка — это была в какой-то мере партия вооруженных сил. Здесь также было больше представителей трудящихся классов — рабочих, хотя вообще их в Афганистане очень мало. А в «Парчам» было больше интеллигенции, относительно больше представителей нацменьшинств… Объективно НДПА нуждалась в обеих фракциях или партиях, они были необходимы друг другу именно тем, чего в каждой йз них не хватало по отношению к другой… Однако нацменьшинства и пуштуны ненавидели друг друга: королевский двор с незапамятных времен сажал на командные места в национальных провинциях пуштунов, а массы бунтовали. К сожалению, Аллах не дал афганским революционерам силы для того, чтобы было подлинное единство. Это, кстати, передалось Кармалю, когда он стал главой Афганистана, хотя он и клялся Москве, что не потерпит межпартийной розни.

— Что изменилось отныне в наших межгосударственных отношениях?

— До 27 декабря 1979 года Афганистан развивался при участии большого количества наших военных и политических советников, но без присутствия советских войск. Вообще это было трагическое время. Сам я приехал в сентябре 1979 года и быстро ощутил нагнетание искусственной напряженности и в Кабуле, и в стране. Ночи были заполнены звуками, свидетельствовавшими о крупных операциях, проводимых соответствующими органами, слышались выстрелы, крики, завывали сирены новой афганской безопасности… Она называлась KAM — Коргаре Амниети Мили, Рабочая национальная безопасность, хотя при чем тут «рабочая»? Просто они нацепляли на себя из марксизма все что могли. А МВД почему-то называлось «царандой», что означает «разведка»… Как и во времена Французской революции, первыми жертвами оказывались представители трудящихся, а что касается политической стороны, то всю мощь своих спецслужб Тараки и Амин направили против своих товарищей по партии.

— Вы говорите о них как о единомышленниках…

— Конечно же, нет. Вся короткая послереволюционная история Амина — это непрерывная борьба за первое место в стране и в партии. Он оказался как бы в тени Тараки, который был известен в Афганистане не только как политик, но и как литератор… Но у меня создалось впечатление, что внезапный, быстрый успех революции и столь же быстрый и внезапный приход Тараки к власти — он был и Генсеком, и президентом — на него очень негативно подействовали. По-моему, его ментальность не выдержала такого превращения, и он впал в эйфорию. Об этом говорят и люди, которые встречались с ним как в Афганистане, так и в Москве…

— Известно, что внезапные взлеты порождают уверенность в собственном величии и непогрешимости, а также вызывают иллюзию всенародной любви…

— Вот и его ментальность не успевала за карьерным взлетом. В Москве ему сказали — если не ошибаюсь, в июле 1979 года, — что существует угроза заговора. Причем было сказано прямо — от кого. Но Тараки, сев в самолет, не нашел ничего лучшего, как сказать охране, которая состояла только из аминовской агентуры, что надо присматривать за Амином — как бы он не совершил переворота! Неудивительно, что вскоре после прилета в Кабул Тараки был задушен в своих апартаментах, его тело было брошено в машину и тайно похоронено…

— Народу сообщили о скоропостижной кончине лидера?

— Нет, Амин говорил корреспондентам, что товарищ Тараки тяжело болен. Когда те спрашивали, как Тараки себя чувствует, нельзя ли задать ему несколько вопросов, то Амин отвечал очень резко и грубо, мол, я сказал достаточно…

— У пас потом писалось, что Амин был американским агентом…

— Я в этом очень сомневаюсь. Это утверждение основано на одном лишь факте: после свержения у него в блокноте нашли запись, сделанную его рукой, что «телефон агента ЦРУ в Индии — такой-то». Но мало ли зачем ему была нужна такая информация? В общем, это ничего не значит, а других доказательств нет.

— Можно понять, что все содеянное было совершено в его личных целях?

— Да, беда, по-моему, в том, что в лице Амина к власти пришел диктатор «классического типа», помноженный на афганские политические традиции. Он был абсолютно нетерпим к коллегиальности, к элементарной демократии, не желал ни с кем делиться властью, даже со своим духовным отцом и начальником… Тараки был зверски убит в своем дворце в тот день, когда личному составу дворцовой гвардии вручали партийные билеты НДПА нового образца. Амин был человеком необыкновенной жестокости и необычайного властолюбия. Я думаю, именно в том и кроется причина всех тех немыслимых завихрений, которые он осуществлял в политике и в государственном строительстве…