Утерянное искусство врачевания

Похожая картина наблюдается в том случае, когда медики пытаются списать непонятные им симптомы на счет вирусных или послевирусных заболеваний. Чаще всего они вполне доброкачественны и через некоторое время проходят сами по себе, не вызывая осложнений. По крайней мере, в них нет большого вреда в отличие, например, от гипертензии, которая без лечения приводит к осложнениям, опасным для жизни. В этой игре в диагнозы могут, как ни странно, выиграть и врач и пациент. Пациент, которому поставили ничего не значащий диагноз, может испытывать удовлетворение от того, что первый шаг к исцелению уже сделан. Для врача же это представляет психологическую ценность, так как он, поставив такой диагноз, сохранит уважение к себе и не потеряет контроля над пациентом. Но если состояние больного не улучшается, если бесконечные анализы и дорогостоящие процедуры не дают достаточной информации для назначения лечения, гнев пациента в первую очередь обращается именно на врача, а не на состояние современной науки.

Пациент должен понять, что многие недомогания часто вызываются не заболеванием, а современным напряженным образом жизни. В нашей отрицающей смерть культуре люди стремятся купить счастье любой ценой. Чем быстрее пациент поймет, что врач не является торговцем счастьем, тем эффективнее окажется помощь этого врача. Психиатр Виктор Франкель ввел понятие негативного счастья. Негативное счастье — это освобождение от страданий. Поэтому от врачей следует в первую очередь требовать именно освобождения от страданий, а не иллюзорного счастья.

Мы часто обращаемся к медицине, когда требуется восстановить то, что пострадало в результате социальных катаклизмов. В обществе потребителей, где все продается и покупается, к медицине прибегают для того, чтобы избавиться от постоянно нарастающего отчаяния. Неудовлетворенность работой, переживания из-за детей и их будущего, стрессы — все это очень трудно диагностировать, а многие врачи не имеют ни времени, ни желания докапываться до истинных при-чин болезней своих пациентов. Если на пути этих людей не встретится внимательный и чуткий доктор, который поможет снять симптомы и научит бороться с жизненными неприятностями, то они обращаются к представителям нетрадиционной медицины и часто попадают в руки шарлатанов.

Но я считаю, что здравомыслящий пациент, который не ждет от медицины чудес, сумеет найти свой путь к выздоровлению. Человек, страдающий хроническим заболеванием, не обязан спрашивать врача о физиологических изменениях в своем организме или биохимических аспектах болезни. Он должен иметь ясное представление о том, что его заболевание хроническое и лечение требует высокопрофессионального подхода. Врач же должен ответить пациенту на следующие шесть вопросов:

1. Ясно ли он понимает природу проявляющихся симптомов и существует ли способ их лечения?

2. Если болезнь неизлечима, можно ли тем не менее, облегчить ее проявления?

3. Если болезнь опасна для жизни, сколько приблизительно можно с ней прожить?

4. Если она не опасна для жизни, то может ли состояние стабилизироваться или будет прогрессировать? Если да, то с какой скоростью?

5. Какие осложнения возможны при данном заболевании и как их избежать? Как это отразится на образе жизни?

6. Может ли изменение образа жизни существенно повлиять на развитие болезни?

Не всегда можно точно ответить на эти вопросы, но даже приблизительные ответы представляют большую ценность. И еще одно замечание. Врач может с высокой степенью точности предсказать тот или иной исход заболевания для тысяч пациентов, но в каждом конкретном случае возможны значительные отклонения от среднестатистических данных. Самое сложное в профессии врача — определить, насколько прогноз для того или иного пациента отклонится от статистики. Если же в течение нескольких месяцев улучшения не наступит, следует обратиться к другому врачу, обладающему большим опытом в лечении этой болезни.

Накапливая клинический опыт, врач развивает в себе способность анализировать и сопоставлять, причем часто делает это неосознанно. Изучая состояние пациента, врач на основе аналитического подхода может сделать настоящее открытие и добиться великолепных результатов.

Похоже, мои рассуждения завершили круг. В манере, типичной для любого человека, я пришел к противоречию с самим собой. Я начал с того, что предостерег от излишних надежд на медицину, а закончил рассуждениями о возможности медицинского чуда. Но это противоречие больше умозрительное, чем реальное. Лечение может быть невозможным, но совсем не обязательно, что невозможно исцеление. Медицинская наука имеет свои границы, надежда — нет. Я верю словам доктора Эдварда Трюдо, который сто лет назад сказал: «Иногда лечить, часто приносить облегчение, всегда успокаивать». Чудо заключается именно в возможности успокаивать и исцелять.