Утерянные книги Мерлина. Друидическая магия времен Артура

Снова и снова люди повторяли, пели, произносили речитативом стих, всякий раз делая это все громче и быстрее. Откуда-то из мрака заговорил барабан... потом тыквенная трещотка, а собравшиеся руками выбивали на земле ритм последнего припева! И когда все звуки слились в единую, мощную, наводящую ужас пульсацию ночи, Юстиниус резко выкрикнул: «Двух! Танец Призрака!» И музыка сразу прекратилась — все звуки, кроме барабанного боя, смолкли. На цыпочках я подкрался к входу.

С серебряными ветвями в руках, скованные напряжением группового транса, мужчины сразу остановились. Потом, в полном согласии с ритмом, они начали движение по часовой стрелке: шаг влево, остановка... шаг вправо, остановка... медленно по кругу, вниз-вверх... опять, опять, опять и опять, чуть быстрее, чуть громче... «Творец видений, пошли нам видение!»

— Имбас Фороснаи! — громко выкрикнул Друид, когда танец достиг Предела неистовства, и поднял руки вверх. Следуя его примеру, все участники тоже подняли руки и бросили свои ветки в груду раскаленных камней, лежавших в центре круга.

И сразу зеленые ветки с треском и шипением стали выпускать фонтаны серого дыма. Помещение быстро заполнили сонмы вьющихся плененных духов.

— Имбас Фороснаи! — опять воззвал в туман Юстиниус, в то время как все присутствующие вдруг резко выпрямились, медленно и глубоко дыша в унисон. Из-за тьмы и дыма почти невозможно было рассмотреть, что происходит, но мое внимание привлек звук падающих на землю тел. Затаив дыхание, я стал подсчитывать число упавших: шестнадцать... семнадцать... наконец воздух внутри кургана очистился достаточно, чтобы я мог что-то видеть — не было никого, кто бы остался стоять... никого, кроме одного.

Юстиниус! Из всех он один не упал, только он и я оставались свидетелями происходящего. Со стеклянными неподвижными глазами, молодой жрец, не сгибаясь, развязал голубую кожаную сумку, висевшую у него на боку, чтобы извлечь из нее горсть серого порошка — возможно, пепла, — который он протянул по направлению к очагу, произнося при этом нараспев следующие слова:

«А Элвинтодд дуир синддин диу

Керриг ир Ферллуриг нуин,

Ос Сириаес эх саффаер ту

Веур эхлин мор, некромбор длин».

И бросил пепел на раскаленные камни. В одно мгновение потоки горячего воздуха подбросили к потолку серый порошок, превратившийся в каскад искр, которые собрались в воздухе, образовав... сверкающие очертания человеческой головы! Не веря своим глазам, я наблюдал, как постепенно, миллиметр за миллиметром, создается эта форма, пока наконец не стало ясно со всей очевидностью, чья это голова. Вне всяких сомнений, это был образ умершего Друида, человека, который привел меня на этот остров и чье лицо хмуро смотрело сверху вниз на все происходящее. Впервые за этот день на лице Юстиниуса, казалось, промелькнул страх, но вскоре оно опять было спокойно.

— Я вижу, что сделал мудрый выбор, — заговорила тень Нехтана, — ибо вы успешно соединили то, что нужно делать, и то, как это делать! Бран тоже мертв, хотя сумел собрать совет даже будучи мертвым, а теперь я. Да... я все же сделал хороший выбор — твои знания, Юстиниан, сослужат хорошую службу. Твои люди пойдут за тобой. — И образ старого друида начал бледнеть.

— Нет, подожди! Верховный Маг... останься, прошу тебя! — взмолился молодой жрец, делая шаг вперед. — Много осталось недоговоренного между нами, и больше никого не осталось, кто бы мог дать совет, — даже Великий Король переселился в Аннон.

— Ах, да, —с трудом произнес призрак, —и это действительно означает, что пришло твое время... время твоей собственной инициации, твоего первого настоящего испытания в длинной цепочке испытаний, которые, очевидно, займут много человеческих жизней. Что ж, очень хорошо. Продолжим в духе старой доброй традиции: три заветных вопроса. Ты можешь трижды спрашивать меня, в зависимости от того, что тебя интересует, но не больше. Берегись, новичок, потому что теперь условия оговорены!

Медленно, словно весь поглощенный какой-то мыслью, молодой друид опять отступил к стене и сложил руки.

— Даже во Времена Брана, — продолжал призрак, — ив дни великой Битвы Деревьев к любому оракулу обращались только с тремя традиционными просьбами, и так должно быть и дальше.

Юстиниус выпрямился, приняв официальную позу.

— Нехтан, знающий Мир Людей, а теперь и Потусторонний Мир, ответь мне трижды о тех невероятных разрушениях, царящих вокруг: Кто? Почему? Какой? — И он принял более расслабленную позу.

Несколько долгих мгновений образ Нехтана оставался неподвижным, призрак обдумывал ответ. Наконец глаза его закрылись и призрак побледнел еще больше.