Утерянные колдографии (СИ)

— Тебе это нравится, верно? — вкрадчиво произнёс, прожигая её взглядом. — Это же куда проще, чем, наконец, взять и поговорить. Без затаённых обид и фантазийных интерпретаций. Мерлин, как это сложно, да? Не кривить душой, а просто сказать, что тебе было хорошо со мной. Что тебе, блять, было хорошо! Со мной. Это же так противоестественно, что не укладывается в твоей умной голове!

Гермиона напряглась ещё сильнее. Малфой буквально чувствовал разрывающее её противоречие — то ли дёрнуть эту чёртову ручку и выйти за дверь, то ли высказать ему всё до мельчайших деталей. И Грейнджер уже потянулась к ручке, когда он решил за неё: в два шага пересёк разделяющее их расстояние, и захлопнул приоткрывшуюся, было, дверь.

— Трусиха, — прорычал, сталкиваясь с её блестящими глазами и… Теряясь.

Женские слёзы — не то, что он мог спокойно выносить. Тем более, не слёзы Грейнджер. Она вцепилась в ремень своей сумки как в спасательный круг, опуская взгляд.

— Блять.

Чёртова тишина сетью была брошена на этот небольшой кабинет, заполненный многочисленными высокими шкафами и полками, забитыми документацией.

Мокрые дорожки блеснули на фарфоровых щеках Гермионы.

— Грейнджер, — Драко тяжело выдохнул, делая шаг к ней, но она вдруг попятилась, вжимаясь лопатками в дверь.

Он покачал головой, заметно раздражаясь на эту её манипуляцию. Он не чёртов монстр, чтобы от него так шарахались.

— По какому поводу слёзы, Грейнджер? — хмуро произнёс, замирая на месте.

Она что-то пробормотала в ответ, но он не разобрал.

— Не понимаю.

— … ты разрушил мой мир.

Малфой непонимающе моргнул.

— Что?

— Ты всё рушишь, — более чётко повторила она, поднимая на него карие глаза, полные слёз. — Я знаю тебя с одиннадцати лет, как самовлюблённого, отвратительного мальчишку, который вечно пытается насолить моим друзьям, а теперь ты… повзрослел. И я узнаю те качества, которые раньше были мне не доступны. Но я этого не хочу. Не хочу знать, что ты умеешь заботиться, что ты можешь думать о других, что ты можешь быть таким… как в ту ночь. Я не хочу узнавать нового Драко Малфоя, потому что боюсь в него влюбиться! — почти прошептала она, задыхаясь в слезах и закрывая лицо руками.

Шоколадные кудри вздрагивали, потому что вздрагивала сама она. Её плечи. Грудь. Всё в ней. Она впервые была такой… обнажённой. Привыкшая сдерживать свои эмоции, она раскрыла перед ним свою душу. И ту тревогу, которая одолевала её, когда он впервые попался ей на глаза в Министерстве. И когда одна волшебница из соседнего отдела сказала, что «этот красавчик, кажется, совсем скоро будет в полном твоём распоряжении».

Гермиона уже тогда знала, что это провал. Что игнорирование заносчивого юноши-Малфоя — полбеды, а невозможность игнорирования до оцепенения красивого и повзрослевшего Драко — беда. Тем более, когда он, действительно, оказался в её отделе.

Она убрала руки от лица, когда на миг ей показалось, что он ушёл. Просто стало слишком тихо. Так, как никогда не бывало рядом с ним. Хотя, как, спрашивается, он мог уйти, если она заграждала входную дверь?

Конечно, он по-прежнему стоял совсем рядом. Буквально в трёх шагах. И серые глаза необычайно серьёзно смотрели на неё.

— Ты прошла магическую войну, создала совершенно новый отдел в Министерстве сразу после выпуска из Хогвартса, но боишься чувств ко мне?

Грейнджер кивнула, облизывая солёные губы. Малфой проследил за этим жестом внимательным взглядом.

— Что, если этих чувств даже никогда не случится?

Гермиона слабо улыбнулась. От его хриплого голоса в животе что-то перевернулось.

— Я уже их чувствую, Драко. Они есть. Думаешь, я бы так волновалась, если бы… ничего. Ничего к тебе не ощущала.

Малфой смотрел, как она смахивает ладонью остатки застывших на щеках слёз. Кажется, она не собиралась больше плакать.

— Это многое объясняет, Грейнджер, — мягко произнёс, осторожно приближаясь и захватывая в свои пальцы её худые запястья. В карих омутах мелькнуло непонимание. — Твой утренний побег. Твои колкости, — он внимательно смотрел на неё. — Ты ко мне неравнодушна. Я тебе нравлюсь?

Гермиона постаралась отвести взгляд, но он высвободил одну ладонь и кончиками пальцев приподнял её подбородок, заставляя посмотреть на себя.

— Нравлюсь? — тише повторил он.

— Да… да.

Она смотрела на него своими распахнутыми карими глазами с подтёкшей в уголках тушью. Её волосы в непослушных кудряшках рассыпались по худым плечам. И… Мерлин. Грейнджер была невероятно красивой.

— Скажи всё целиком. Пожалуйста, — отпустил её подбородок, зная, что она больше не отвернётся от него.

Ему не пришлось долго ждать.

— Ты мне нравишься, Драко Люциус Малфой… — прошептала и легонько, как умела только она, коснулась его губ. Коротко, но нежно. Словно закрепляя эту правду на его губах и позволяя почувствовать её на вкус.

— Боже. Я сойду с тобой с ума, Гермиона Джин Грейнджер, — пробормотал он в ответ, снова целуя её губы и прижимая хрупкую фигуру к своему телу. — Будь со мной честной, Грейнджер…

Будь со мной.

— Просто предупреждай, если захочешь сделать сюрприз и купить для меня латте, — снова его губы. Такие знакомые. Уверенные. Улыбающиеся.