Утерянные победы

Положение стало настолько критическим, что Гитлер решил прибыть в мой штаб. Мои неоднократные донесения с оценкой обстановки заставили его, видимо, задуматься. Как бы я ни приветствовал возможность доложить ему лично мои соображения, а также то, что он лично мог убедиться в серьезности положения, все же, конечно, трудно было обеспечить безопасность его пребывания в таком крупном промышленном городе, как Запорожье (тем более что к городу приближался противник). К тому же он сообщил, что пробудет несколько дней. Он разместился в нашем служебном помещении вместе со своей свитой, в которую входил начальник Генерального Штаба и генерал Йодль (как всегда, Гитлер взял, конечно, с собой своего личного повара). Весь прилегающий район надо было герметически изолировать. Все же положение нельзя было считать безопасным, так как приезд Гитлера не был секретом и при въезде с аэродрома в город его узнавали и приветствовали солдаты, находившиеся в Запорожье, представители его партии и другие лица. Для охраны мы имели в Запорожье, кроме нашей караульной роты, только несколько зенитных подразделений. В ближайшее время вражеские танки должны были подойти настолько близко к городу, чтобы они могли обстреливать аэродром, расположенный восточнее Днепра.

17 февраля вечером Гитлер прибыл в мой штаб. Я доложил ему сначала обстановку. Группа Голлидта достигла в этот день рубежа Миуса, хотя противник и сильно теснил ее. 1 танковая армия остановила противника у Гришино, но не смогла его еще разбить. Бой в районе Краматорска против вражеских частей, наступавших с рубежа Лисичанск – Славянск, еще не привел к успеху. Группа Ланца, как я уже говорил, оставила Харьков и отступила на юго-запад к реке Мож.

Затем я доложил Гитлеру свой план – высвободить танковый корпус СС у Харькова и оставить в этом районе только остальные соединения группы Ланца.

Танковый корпус СС должен был, по моему плану, наступать из района Краснограда на юго-восток в общем направлении на Павлоград и организовать взаимодействие с подходящей сюда 4 танковой армией. Эти части должны были разбить противника, наступающего в широкой бреши между 1 танковой армией и группой Ланца. Если бы это удалось, то тем самым была бы устранена опасность отсечения группы Голлидта и 1 танковой армии и тогда мы могли бы нанести удар в районе Харькова.

Гитлер сначала отказался обсуждать планируемые мною операции в предложенном мною порядке. Он не хотел верить, что в районе между 1 танковой армией и группой Ланца наступают действительно крупные силы противника. Он боялся, что войска, которые примут участие в планируемой мною в районе между Днепром и Донцом операции, завязнут в грязи. Так как уже приближалась весна, то такая возможность существовала. Но главной причиной отклонения Гитлером этого плана было его желание как можно быстрее, во что бы то ни стало возвратить Харьков, что он надеялся сделать, когда будет полностью укомплектован танковый корпус СС. Фактически обстановка была такова, что удар в направлении на Харьков предполагал предварительное устранение опасности для переправ через Днепр. Без обеспеченных переправ через Днепр 1 танковая армия и группа Голлидта были бы «нежизнеспособными». Кроме того, удар на Харьков требовал участия, по меньшей мере, части сил 4 танковой армии. Наконец, было ясно, что в случае, если распутица приостановит операции, то это должно произойти раньше в районе между Донцом и Днепром, а не в районе Харькова и севернее его. Можно было надеяться, что после разгрома противника, наступающего между 1 танковой армией и группой Ланца, можно будет нанести удар на Харьков. С другой стороны, было более чем сомнительно, удастся ли провести первую операцию только после второй. В этом случае даже после победы у Харькова связь правого фланга и центра группы по Днепру могла бы быть перерезана – положение, которое нельзя было выдержать в длительный период распутицы, продолжающейся несколько недель.

Упорство, с которым Гитлер всегда отстаивал свое мнение, естественно, вновь привело к бесконечной дискуссии. Я положил конец этой дискуссии, сказав, что танковый корпус СС должен быть в любом случае сначала сосредоточен на шоссе Харьков – Красноград. Это могло быть сделано самое раннее 19 февраля. Поэтому только тогда можно было окончательно решить – выступать на север или на юг. Эта оттяжка решения вопроса удалась мне благодаря выставленному мною аргументу, что до 19 февраля нельзя рассчитывать на 4 танковую армию. Я, очевидно, также правильно полагал, что ход событий, которые теперь сам Гитлер близко наблюдал, заставит его согласиться со мной.