Утерянный Горизонт

Кануэй улыбнулся, но не ответил; он уже начал готовить веревки для острого пересечения по краю. То, что сказал юноша, было правдой, решение действительно было принято, но оно подвисло над тем, что все еще оставалось. Маленький, активный фрагмент разума, который сейчас доминировал; остальное же было утерянным настолько, что вынести это было почти невозможно. Он был странником между двумя мирами, и участь его была вечно странствовать; но в настоящий момент, в углубляющейся внутренней глубине, он чувствовал лишь одно, что ему нравился Мэллинсон, и что он должен помочь ему; как и миллионам, ему было предписано бежать от мудрости и стать героем.

Над пропастью Мэллинсон начал нервничать, но Кануэй помог ему преодолеть участок в традиционной скалолазной манере; и после того, как все было позади, они вытянулись вместе, прикуривая сигареты Мэллинсона. "Кануэй, я должен сказать, какой ты, черт возьми, замечательный человек...Наверное, ты знаешь...Я не могу передать тебе, как я счастлив..."

"Я бы и не пытался на твоем месте."

После долгой паузы, перед продолжением пути, Мэллинсон добавил: "Но я на самом деле счастлив -- не только за себя, но и за тебя тоже... Конечно, хорошо, что сейчас ты можешь понять насколько бессмысленным все это было...но просто здорово видеть тебя снова самим собой..."

"Совсем нет," ответил Кануэй с гримасой собственного личного успокоения.

К рассвету они пересекли границу, не обеспокоенные ни одним, если они и были, часовым; и Кануэй подумал, что проход, на самом деле, мог быть только лишь под умеренной охраной. Они достигли плато, подхваченные словно голый лист, воющими ветрами, и постепенно спускаясь вниз, увидели лагерь проводников. После этого все пошло так, как предсказывал Мэллинсон; люди, большие парни в мехах и овчинах, их уже ждали, сгибаясь от шквалов ветра и в нетерпении начать путешествие в Татзиен-Фу -- одиннадцать тысяч миль на восток, к границе Китая.

"Он идет с нами!" в возбуждении кричал Мэллинсон, когда они встретились с Ло-Тзен. Он забыл, что она не понимала по-английски, но Кануэй перевел.

Ему казалось, что крошечная Манчжу так никогда не светилась. Она одарила его самой очаровательной улыбкой, но глаза ее были только на Мэллинсоне.

Эпилог.

Моя следующая встреча с Разерфордом произошла в Дели. Мы оба были гостями на ужине в Вайсригале, однако из-за церемоний и разделяющей нас дистанции не смогли сблизиться до того, как лакеи в тюрбанах не подали нам наших шляп. "Поедем ко мне в готель, выпьем," пригласил он.

Мы проносились в такси вдоль бесплодных миль между натюрмортом Лутюэнс и теплой трепещущей картиной старого города Дели. Из газет мне было известно, что он только что вернулся из Кашгара. Вышколенная репутация его была из тех, которые из всего извлекают все возможное: по требованию неординарного праздника поставляется исследовательский персонаж, ничем из ряда вон персонаж этот не занимается, но публике это неизвестно, и лавры мгновенного впечатления падают у его ног. К примеру, путешествие Разерфорда, на мой взгляд, было далеко от тех революционных открытий, которые приписывала ему пресса; в погребенных городах Котана не было ничего нового, если кто-нибудь еще мог вспомнить Штейн и Свен Хедин. Я знал Разерфорда достаточно хорошо, чтобы подшутить над ним по этому поводу, и он рассмеялся. "Правда бы сделала лучшую историю," неопределенно признался он.

Мы пришли к нему в комнату и выпили виски. "Ты, значит, таки пустился на поиски Кануэйя?" в подходящий, на мой взгляд, момент спросил я.

"Поиски будет слишком серьезным словом," он ответил. "В стране размером в половину Европы невозможно заниматься поисками одного человека. Все, что я сделал, было лишь посещение тех мест, где я рассчитывал с ним встретиться или узнать что-то новое. Ты помнишь, в своем последнем письме он говорил, что оставил Бангкок в северо-западном направлении. Он оставил небольшой след в середины страны, и затем, я думаю, отправился в племенные районы на Китайской границе. Бурму я исключаю, там можно нарваться на Британских представителей. Одним словом, определенная, как ты бы выразился, дорога теряется где-то в Верхнем Сиаме, но, конечно, я бы никогда не отправился так далеко."

"Ты не думал, что проще было бы просто искать саму долину Синей Луны?"

"Да, конечно, это казалось мне более точным предложением. Ты таки пробежался по моему манускрипту?"

"Да больше чем пробежался. Мне нужно было вернуть его, между прочим, но ты не оставил никакого адреса."

Разерфорд кивнул. "Интересно, что ты о нем думаешь?"

"История мне показалась изумительной, конечно, если она твердо базируется на том, что ты узнал от Кануэйя."

"Я даю тебе честное слово. Я не выдумал ни единой детали, да и все повествование, кстати сказать, далеко от моего собственного языка, хотя ты, наверное, этого не заметил. У меня хорошая память, а Кануэйю всегда удавалось описывать. И потом, не забывай, у нас было двадцать четыре часа практически непрекращаемой беседы."

"Бесспорно, изумительно."