Утес - 5000 (СИ)

Фёдор, ехидно лыбясь, назло епископу предложил всем просто разойтись и сделать вид, что никто здесь никогда не стоял и не проходил.

Апостолы с полезными свойствами склонялись, чтоб идти на госслужбу в профильные министерства: Саврасов в МИД, Кирилл с двадцать третьего во что-нибудь по водным ресурсам. И стране польза, и Богу хороший пиар.

Кузьме прочили крутой ресторан в столице, - с таким гусем успех там был бы обеспечен.

Остальные колебались, не сознавая коммерческой жилы своему чудодействию.

Только Чумикан в обсуждении не участвовал. Он просто поглаживал свою метлу мозольными руками да посматривал во двор на те места, где ему хотелось бы ещё раз поскрести своим инвентарём.

Кузьма добросовестно вникал в чужие рассуждения, а потом вдруг вспомнил свой сон и сразу озарился правильным изобретением. Он встал и заявил, что будет строить Ковчег на бого-пятке и отправится с Иисусом-Матрёной туда же, куда тот хочет, а остальные пусть что хотят. Бабенко вроде бы усомнил его по технической квалификации и допускам, но Кузьма ловко возразил на своём поле, имея больше двадцати лет стажа в механиках и слесарях.

Позже по утреннему разумению Кузьма решил не плести люльку на канатном крепеже, как хотел заранее, а спланировал спилить несколько балконов и впритык приладить к стопе в том высоком месте, где к ней примыкала крыша "двадцать седьмого" дома, чтобы впоследствии всегда находиться на безопасном возвышении, несмотря на то, куда Бог наступит. Вместо бетонных плит балконного пола Кузьма придумал сколотить плотные щиты из двухдюймовки, взяв от балконов только каркас.

Как он и ожидал, кожа на пяте Бога оказалась вязка и нечувствительна, поэтому анкерные двухсотки засверлились в Его плоть плотным крепежом для надёжного удержания металлических конструкций. Работа спорилась быстро, потому как помогали все. Даже Бабенко отложил на время теологические распри с Фёдором и ходил с ним по близким квартирам с демонтажной надобностью.

Всего к этому времени они успели приладить три балкона, соединив их переходами между собой. Сегодня Кузьма планировал начать четвёртый, но отвлёкся на педераста, и теперь хотел чего-нибудь другого.

Они поднялись на пятый этаж к лестнице на крышу, когда в голове у Кузьмы пыхнуло. Он диким взглядом посмотрел на педераста, что-то промычал, а потом шустро полез наверх. Там на высокой открытой плоскости тоже раздались возгласы и общая суматоха.

Журналист Максим хотел было подождать своего спутника на лестничной клетке, но услышал, как снизу кто-то яростно вбежал в подъезд и, не сознавая ступенек, спотыкаясь и поскальзываясь, стремится со всей мочи к ним в верхний этаж. От испуга Максим тоже полез на крышу за Кузьмой и застал там переполох.

Несколько мужчин метались туда-сюда, собирая в большие челночные сумки разное, и тащили их к ноге. Там по проложенным доскам они достигали привинченных к стопе балконов и оставляли в них поклажу.

- Что у вас тут происходит? - поинтересовался Максим, чувствуя всеобщее волнение.

- Отбываем мы, Авас, - обратил на него Кузьма торопливое пояснение.

- А как же я?! - возмутился Максим. - Мне сюжет нужен!

- Нет у жизни никаких сюжетов, - дружелюбно предоставил ему мнение один недостаточно русский, круглолицый человек, подавший Кузьме очередной баул, - только жертвы.

Максим полез в карман за диктофоном, чтобы записать хотя бы эту глупую пафосную фразу, но тут его толкнул человек, лезший на крышу вслед за ним. В отличие от остальных, он был одет со вкусом, в прекрасный, идеально подогнанный Armani. Сначала Максим подумал, что кому-то из депутатов всё-таки удалось прорваться, и он спешит зафиксировать своё присутствие для протокола истории, но потом увидел, что суетящиеся мужики признают его за своего.

Они все уже забрались по балконам и ждали только хорошо одетого, но тот отказывался залезать к ним. Тогда совместными усилиями обладателя Armani привязали верёвками к внешней стороне как второстепенную вещь, чем он полностью удовлетворился.

Максим собрался с духом и хотел было подбежать вплотную, чтобы записать хоть немного слов этих странных людей для широкого распространения и подтверждения своей служебной активности, но тут что-то затрещало, сотряслось, пошло дрожью, хрустнуло, заскрипело, осыпалось и закачалось. Божья стопа стала подниматься вверх.

Апостолы устроились на балконах, ожидая тронуться в последующие места. Фёдор и Бабенко сели на пол для придания устойчивости своему положению при будущих перегрузках. Фёдор тяжело дышал от предыдущих поспешных усилий. Он опёрся спиной об пяту Всевышнего вместо стены и выдохнул:

- Ну всё, с Богом.

- А с кем же ещё?! - весело удивился Бабенко.

В этот решительный миг он вдруг заключительно разглядел, что Фёдор хоть и вредный, но всё-таки свой - настоящий мужик и апостол, с которым они теперь будут шагать в одну ногу на край света как истинные соратники и однополчане.

Все, кто слышал их, легко засмеялись шутке Бабенко, который так ловко и по-дружески подцепил Фёдора, укрепив тем самым их общее братство.