Утес чайки

Дебора и сама это понимала. Амели стала недосягаема. Казалось немыслимым, что она сможет просто так вернуться в школу и в нормальную жизнь. Проблема не могла разрешиться сама собой. Их мир разлетелся на тысячи осколков. Можно считать большой удачей, если из них получится собрать что-нибудь, в чем они могли бы более-менее сносно существовать.

– Пожалуй, займусь обедом, – сказала Дебора. Невозможно просто сидеть так в ожидании вечера, зная, что следующий день будет таким же ужасным. – Что ты хочешь на обед, Амели?

Дочь пожала плечами. Она очень плохо выглядела: худая, бледная, с пустыми бессмысленными глазами. Немытые волосы торчали в разные стороны.

– Может, макароны с сыром? Ты это любишь.

– Все равно, – ответила Амели.

– И все-таки…

– Оставь ее в покое, – вмешался Джейсон. – Ей все равно, пойми. Не настаивай. Пусть побудет в себе.

– Я всего лишь хотела, чтобы…

– Да, ты всегда хотела этого. Чтобы все было тихо-мирно. Чтобы Амели ела на обед любимые блюда и жила в комнате с розовыми обоями. Чтобы она хорошо выглядела, и у нас был красивый большой дом, а у твоего мужа престижная работа… Поэтому здесь никому не разрешалось спорить, выражать недовольство, сходить с ума. При этом ты никогда не замечала…

– Чего я не замечала? – пронзительно закричала Дебора. – Чего я такого не замечала?

– А… все равно. – Джейсон махнул рукой.

– Нет, ты скажи.

– Ты покупала Амели дурацкие шоколадные яйца с картинками из жизни Барби и кукольными туфельками внутри, в то время как она уже красилась и у нее, как мы теперь знаем, были совершенно не детские интересы. Но ты упорно заставляла ее ездить с тобой за покупками, пить какао в кафе в пешеходной зоне и приносить тебе в постель завтрак на День матери. Амели давно отдалилась от этой жизни, и с каждым днем отдалялась все больше, но ты была слепа.

– А ты? – закричала Дебора со слезами в глазах. – Ты не был слеп?

– Меня целыми днями не было дома. Ты была с ней.

Она разрыдалась. Взаимные обвинения – как это ожидаемо в подобных ситуациях… Кто несет ответственность за то, что жизнь превратилась в кошмар? И в ближайшие несколько лет ничего не изменится. Вопрос о том, кто совершил ошибку, будет подниматься снова и снова.

– Извини, – смущенно пробормотал Джейсон.

– Всё в порядке, – отозвалась Дебора, вытирая глаза.

Конечно, в порядке ничего не было.

– Я хочу к нему, – сказала Амели.

Дебора достала платок и высморкалась.

– Одну вещь мне все-таки хотелось с тобой прояснить, – обратилась она к дочери. – В ту субботу, когда мы припарковались возле «Теско»… Что это было? Почему ты ушла? Я имею в виду, что-то ведь послужило спусковым крючком…

Амели пожала плечами. Взгляд оставался все таким же бесчувственным.

– Я не хотела на экскурсию, – ответила она. – И говорила вам об этом. – Отвернулась к окну и добавила, глядя куда-то вдаль: – Я хочу к нему.

3

Протечка в потолке спасла Мэнди от смерти. Как она сама думала, по крайней мере. Может, она и не умерла бы сразу, но точно потеряла бы сознание. Или просто лежала бы, свернувшись калачиком под одеялом, безо всякой надежды встать.

Протечку она обнаружила вечером, в последнем свете угасающего дня, на кухне. Может, это была не протечка, а что-то другое. Неважно. Там, как раз в этом месте, над окном, появилось мокрое пятнышко.

Мэнди подвинула стул к этому месту и поднялась на ватных ногах, стараясь держать равновесие. Упасть и сломать себе что-нибудь – последнее, что ей было нужно. Она и без того дошла до края. Обожженная рука страшно болела; другая, с ободранным запястьем, выглядела так, что… Мэнди старалась на нее не смотреть. Сплошная рана, источавшая неприятный запах. Нужно было чем-нибудь обернуть, но у Мэнди не было ни клочка ткани. В случае ухудшения можно пустить на бинты что-нибудь из одежды, но это крайняя мера, потому что в доме страшный холод. Весь вопрос в том, какая угроза перевесит.

Потолок на кухне был низкий, так что Мэнди смогла до него дотянуться, встав на стул. Открыла рот и потрескавшимися, высохшими губами слизнула влагу прямо с извести. Странный вкус, немного напоминающий лайм. Вода, вне всякого сомнения. Поскольку снаружи дождя не было, оставалось предположить, что на чердаке конденсируется влага. То есть дом – как ни трудно было себе такое представить – все-таки выделял тепло. Возможно, потому, что его в течение нескольких дней отапливали пропаном. Конденсат просачивался сквозь потолок, и Мэнди слизывала его, не в силах остановиться. Ничто в жизни не казалось ей таким вкусным. Никогда прежде она не испытывала такого облегчения от того, что жизненные силы, оставившие тело, медленно, но верно возвращаются.

Как бы абсурдно это ни звучало, но те несколько капель, которые Мэнди удалось слизать с потолка кухни, действительно укрепили ее. Девушка ожила. Мысли прояснились, и у нее больше не было ощущения, что она может в любой момент уснуть навсегда.

Спустившись со стула, Мэнди вознесла молитву небесам, чтобы послали ей больше конденсата. Теперь ее судьбу определяло крохотное влажное пятнышко на потолке над окном.