Утешение для изгнанника

— Сеньора Франсеска вчера утром пришла к Мордехаю и попросила в долг двести мараведи, предложив свои драгоценности в виде залога. Он был так ошарашен, что сказал ей, что не может дать ей денег сразу, попросил прийти сегодня утром. И послал за мной, чтобы с соблюдением полной секретности выяснить, не знаю ли я, для чего ей понадобились деньги.

Понс встал, подошел к окну кабинета и выглянул наружу.

— Мордехай, конечно, поинтересовался, не я ли послал ее, — сказал он, повернувшись снова к врачу. — Исаак, вот таким образом и возникают губительные слухи.

— Мы с ним это понимаем, — сказал Исаак.

— И он хочет знать, понадобились эти деньги мне, или Хайме нужно скрыть какой-то недостаток в счетах, — сказал Понс. — Я бы не хотел, чтобы все об этом узнали.

— Именно так и считает Мордехай. Я заверил его, что денежных затруднений у вас нет. Я даже не рассматривал вероятности, что деньги понадобились сеньору Хайме, дабы скрыть заимствования из ваших средств. Он не распутник и не мот.

— Спасибо за веру в моего сына. Я уверен, что Мордехай рассматривал ее, потому что не знает Хайме так хорошо, как я. И все-таки… — Понс подошел к двери кабинета и позвал секретаря. — Пере, начнем после обеда подведение итогов за этот квартал? — спросил он. — Говорят, лето будет жарким, а эта работа пыльная. Те сводки могут подождать.

Наступила пауза, секретарь что-то спросил.

— Начни с подсчета наличности, когда покончим с этим, сосчитаем запас на складе.

Понс закрыл дверь.

— Я полностью доверяю сыну, — сказал он. — Но хочу иметь возможность говорить с полным основанием. Да и все равно мы бы занялись этим на будущей неделе.

— Ваш секретарь не сочтет это странным?

— Нет-нет. Я всегда занимаюсь такими кропотливыми делами, когда считаю, что для них пришло время, и всегда неожиданно. Это давний совет Хуаны, притом хороший. Но если секретарь никакой недостачи не обнаружит, перед нами остается вопрос, для чего Франсеске так уж потребовалась эта сумма, что она готова пожертвовать ради нее своими драгоценностями. Она ведь не сможет их выкупить, не попросив денег у кого-нибудь из нас.

— Сейчас она как будто сосредоточена на секретности.

— Кстати, что Мордехай сказал Франсеске? Собирается он ссудить ей эти деньги?

— Мне он сказал, что предпочитает не иметь дела с такими займами и хочет отправить ее к кому-нибудь, кто обычно берег в залог вещи.

— И мы не знаем, получила ли она деньги. Пойду, поговорю с ней. Если да, мы первым делом должны выкупить ее драгоценности, а потом я постараюсь выяснить, для чего она влезла в долг.

Выйдя из кабинета Понса, они услышали шаги по ведущей во двор лестнице.

— Понс, мне нужно с тобой поговорить.

Это был голос Хуаны, резкий, встревоженный.

— В чем дело, дорогая моя? — спросил он.

— Франсески нет в ее комнате, — ответила Хуана.

— Должно быть, отправилась прогуляться, — успокаивающе сказал Понс.

— Ничего подобного, — заговорила Хуана. — Утром она гуляла больше часа — почти два — и вернулась усталой. Пошла в свою комнату, сказала, что ей нужно отдохнуть. Вызвала одну из служанок, велела ей приготовить успокаивающее питье, которое оставил сеньор Исаак, и заперлась, попросив не беспокоить. А теперь ее нет.

— Знаете, где она хранит свои драгоценности? — спросил Исаак.

— Как странно, что вы об этом спросили, — сказала Хуана. — Я знаю, где она обычно хранит их, но сейчас там их нет. Они лежат на ее кровати перемешанной кучей. Как вы узнали? — спросила она.

— Пошли в кабинет, объясним, — сказал Понс. — Возможно, ты сможешь помочь нам в этом деле.

Он быстро выложил все полученные от Исаака сведения.

— Это громадная сумма, — сказала Хуана. — Хоть Франсеска и очень любит красивую одежду, она никогда не была расточительной. В голову приходят только неприятные предположения.

— Кроме того, — сказал Исаак, — две-три недели назад она одолжила пятьдесят су, сказала, что они нужны на подарок мужу. Неделю спустя вернула их.

— Из выделяемых на одежду денег, — сказала Хуана. — Помню, она спрашивала Хайме, может ли она получить их пораньше, так как хочет сделать какую-то важную покупку. Но, насколько я знаю, она никому не делала подарков.

— Дорогая моя, ты что-нибудь в этом понимаешь?

— Нет, потому что у меня есть вопросы, которые требуют ответа. С какой стати кому-то посылать ей связку прутиков и сухих веток, перехваченную белой лентой? Франсеска получила ее сегодня утром, увидев, закричала — в крайнем ужасе, Понс, клянусь — и побежала к себе в комнату. Я хотела поговорить с ней, но она заперлась. Я очень беспокоюсь о ней. За завтраком она почти ничего не ела и потом ни к чему не притрагивалась. Я отправила к ней Розу — она как будто чувствует себя с Розой спокойнее, чем с кем бы то ни было, не знаю, почему, — та понесла ей супа и кое-какой еды, которую она любит, но дверь комнаты была открыта, и Франсески там не было. Не знаю, как она ушла, потому что мы были во дворе все утро. Как она могла покинуть дом?

— Может, она где-нибудь в доме, — сказал Исаак.

— Нет. Мы смотрели повсюду, даже на чердаке. Понс, где Хайме? Он нам нужен.