Утешитель вдов

ДЖЕННАРО (застигнут врасплох). Дайте-ка сообразить…нельзя же так прямо ошарашивать! (Заглядывает в газету.) Суббота! И сдается мне, что будет дождь.

ЭДУАРДО. Удивительно гнилой июнь…как это говорится? Слаб в коленях? Ему бы в пору костыли.

ДЖЕННАРО. Э, да что говорить. Нынче и нормального времени года не увидишь! Все на одно лицо. Никакой метереологической деликатности. Вот уж век тупого однообразия. (К Эдуардо, который потягивает кофе.) Как? Хорош?

ЭДУАРДО. Ничего, пристойный. А чего там в газетах?

ДЖЕННАРО (листая газету). Премьер в Англии…

ЭДУАРДО. Что? Помер?

ДЖЕННАРО. Да нет.

ЭДУАРДО. Тогда читай дальше…неинтересно.

ДЖЕНАРО. Прошу извинить…

ЭДУАРДО. Дженна, ты же знаешь, куда надо смотреть.

ДЖЕННАРО. Одну минутку…Вот! (Переворачивает страницу и находит траурные объявления.) «Отдала прекрасную свою душу Господу…о чем с прискорбием сообщают безутешные дети»… Это не пойдёт… «Безмятежно почил…жена Аделе…»

ЭДУАРДО живо заинтересовался, даже отставил чашку.

(Продолжает чтение.) «…и внуки Карло и Джованна». (С сердитым жестом, как бы говоря: не пойдёт!). Сущая ерунда. (Продолжает чтение.) «Тяжелая болезнь внезапно похитила…неутешная вдова…» Ага! Сдается, дон Эдуа, что вдовушка без всяких довесков, так сказать, вдовушка в чистом виде.

ЭДУАРДО(весьма заинтересованный). А панихида…

ДЖЕННАРО (читает). «Вынос состоится из дома. Улица Санта Мария Аппаренте, девятнадцать». Сходить?

ЭДУАРДО. Отправляйся! (Подымается. Передумывает). Нет. Явился этот, ну, который пришел наниматься…как его зовут?

ДЖЕННАРО(выходит на балкон и зовет). Кувьелло! (К Эдуардо.) Клянусь Богом, этот малый спит стоя!

ЭДУАРДО (намыливаясь для бритья перед маленьким туалетиком, опущенным из стены). Это великий дар. Всегда может пригодиться. Ты был когда-нибудь на войне? Однажды я протопал целых восемнадцать километров, не просыпаясь. Дошел свеженьким и отдохнувшим.

ДЖЕННАРО (кричит). Кувьелло! Эй, Кувьелло!

КОНЧЕТТА(голос). «Дон Дженна, вам нужен этот малый у подъезда? Сейчас позову!»

ДЖЕННАРО. Ого! Вдова Меле уже тут!

ЭДУАРДО. Свят! Свят! Свят! А этой еще чего надо? Можно подумать, что она не спит, не ест и не пьет! Стоит мне куда-нибудь взглянуть — она уже тут как тут! Посмотри, нет ли ее в ящике моего письменного стола?

ДЖЕННАРО. Это все от того, что вы не хотите одарить ее вниманием…

ЭДУАРДО. Одарить вниманием? Дженна, заруби себе на носу, что я одаряю вниманием женщин только от шестнадцати до тридцати девяти лет. Тех, которым меньше или больше, — я не вижу и не слышу.

Раздается стук в главную дверь.

КУВЬЕЛЛО(входя.) Разрешите? День добрый. Могём?

КУВЬЕЛЛО красивый, хорошо сложенный парень; очень плохо одет. Видно, что не брился уже дня три. За ним по пятам следует вдова КОНЧЕТТА МЕЛЕ, могучая, напористая женщина лет пятидесяти с гаком.

ЭДУАРДО. Что значит — могём?

КУВЬЕЛЛО (смешавшись). Разве так не говорят?

ЭДУАРДО. Нет. Только в Неаполе.

КУВЬЕЛЛО. Ну, вам видней. (Хочет подойти ближе к Эдуардо.)

КОНЧЕТТА(удерживает его). Эй, малец! В таком — то виде ты являешься к дону Эдуардо Палумбо? (Вытаскивает откуда-то щетку и начинает яростно чистить лохмотья Кувьелло.) Будто не мог сперва ко мне заглянуть: я б хоть немного привела тебя в порядок.

КУВЬЕЛЛО (с издевкой). Но откуда же, дорогая тетушка, я мог знать о вашем существовании?

ЭДУАРДО (сердито). В самом деле, Кончетта, какого черта вы крутитесь тут с самого рассвета?

КОНЧЕТТА (вкрадчиво). С рассвета? Да знаете, что сейчас уже почти полдень, сын мой…

ЭДУАРДО. Рассвет — дело сугубо личное, донна Кончетта; у каждого свой рассвет. И каждый имеет право, проснувшись, не видеть возле себя неприятных ему лиц!

КОНЧЕТТА (с огорчением и даже некоторой обидой). Вы сказали — неприятных лиц?

ЭДУАРДО. Да. Я сказал именно это и полагаю, что сделал вам этим комплемент.

КОНЧЕТТА опускает голову. Видно, что она с трудом удерживает готовое сорваться словцо.