Утешительная партия игры в петанк

– Верно, мсье из Уаза ищет Ле Марзерэ? – спросила какая-то женщина.

Тут, нужно признаться, Шарль почувствовал себя в полном одиночестве. Как это…

Глупо улыбаясь, подсобрался с мыслями и принялся разбираться, что к чему.

Прежде всего, Уаза. Видимо, номерные знаки машины, он не заметил, когда ее брал, ну допустим. Но как пишется это самое Марзере? Е или Э на конце? В ежедневнике на странице за 9 августа точно есть М и Е, в остальном он был не уверен. Попробовал перечитать, но нет, почерк ужасный, зато на листке отчетливо видны пропечатанные имена святых. А уж святые в этот день – смех да и только.^[131]

Ладно, сосредоточились, довольно долго спорили и, наконец, решили. Пожалуй, все-таки Е.

Ну и вопросы у этих уазчан…

– А… Это далеко?

– Ну… километров двадцать…

За эти двадцать километров руль стал скользким, грудная клетка ныла все сильнее. Двадцать долгих километров, которые убедили его: свое лицо он потерял окончательно.

Наконец, вдалеке показалась колокольня Марзере, и он остановился на обочине.

Подволакивая ногу, вылез из машины, пописал в кусты, глубоко вдохнул, пронзила боль, выдохнул, расстегнул рубашку, взялся за уголки ворота и потряс ее, чтоб хоть немного просохла. Вытер лоб рукавом. Болело тело, особенно там, где ссадины соприкасались с тканью. Еще раз вздохнул, Господи, как же от него пахло, застегнул рубашку, надел пиджак и выдохнул в последний раз.

В животе забурчало. Даже обрадовался, но из принципа осадил себя. Черт, не время сейчас! Что тебе? Стейк? Кретин, да он же в тебя не влезет. Ты же скукожился, как шагреневая кожа…

Да уж… Выдумал тоже… Хороший большой стейк вместе с Алексисом… Чтобы доставить ей удовольствие… Ешьте, ешьте, парни, остальное – потом.

Единственная проблема (еще одна?! явный перебор…) – его подташнивало… Решил покурить. Чтобы не тошнило.

Сел на теплый капот, покурил всласть, увеличив свои шансы заработать импотенцию и окутав дымом тучу насекомых. Вспоминал, с каким трудом в свое время бросил… Был тогда весьма циничен, говорил, что бросать курить – единственное развлечение, оставшееся в жизни для зажравшихся европейцев. Единственное.

Циником больше не был.

Чувствовал себя старым, зависимым от других, думал о смерти.

На всякий случай проверил мобильный. Нет. Он больше не принимал.

2

Подъехав к мэрии, открыл в ежедневнике 10 августа, Алексис жил в Кло-дез-Орм (в Квартале Вязов), какое-то время поискал сам, потом снова обратился за помощью на радиостанцию «Местные кумушки».

– Ооо… Это дальше… Это там, где новые дома, за кооперативом…

Так вот, что означали эти «новые дома» – район индивидуальной застройки. Хорошенькое начато… Все, как любил Алексис… Уродские домишки, штукатурный намет, раздвижные ставни, типовые почтовые ящики, безвкусные фонари.

Самое ужасное, что вся эта дрянь еще и стоила денег…

О'кей, короче, где тут дом номер 8?

Туи, претенциозная ограда с коваными воротами в псевдосредневековом стиле – типичный ширпотреб. Не хватало только львят посадить на столбы… Шарль разгладил карманы пиджака и дернул за веревочку.

Дверь не открылась, но в окне показалась белокурая головка.

Чьи-то руки убрали ее.

Ладно…

Снова нажал на этот чертов звонок. – Кто там? – послышался женский голос. Не может быть! Домофон? Здесь? В этой пустыне? Посреди природного заповедника? Вчетвертом доме на этом убогом клочке земли, где их всего-то было не больше дюжины? Но… Что же это такое?

– Кто вы? – переспросил… аппарат.

Шарль ответил «пошел к черту», но выразился по-другому:

– Шарль. Дру… – бывший друг Алексиса.

Молчание.

Легко представлял себе переполох в добропорядочном семействе: «Ты уверена?», «Ты хорошо расслышала?» и тому подобное. Расправил плечи, принял величественный вид, поджидая, когда калитка (автоматическая?) распахнется и забрызгает грязью Моисея собственной персоной.

Неудача.

– Его нет дома.

Хорошо… Терпение и ожидание могут сделать больше, чем сила и гнев.^[132] Но он был на пределе, так что встанем-ка на его сторону и пустим в ход тяжелую артиллерию:

– Вы Корина, да? – как можно любезнее заговорил он. – Так много о вас слышал… Меня зовут Баланда… Шарль Баланда…

Дверь (ценная порода дерева, модель от «Шеверни» или «Шамбор», серийное производство, двойное остекление в переплет под свинец, уплотнитель по периметру дверной коробки) распахнулась, лицо хозяйки выглядело…гм… не столь кокетливо.

Она протянула ему руку, вернее, выставила ее вперед, резко, едва не оттолкнув его. Он попытался улыбнуться, чтобы задобрить ее, и тут же понял, почему, собственно, она так напряжена: из-за его физиономии. Его собственной физиономии.

И потом, все же… Он, конечно, успел забыть, но… Порванные брюки и пиджак, рубашка в пятнах крови и Бетадина…

– Здравствуйте… Извините… Это… В общем… Я просто упал сегодня утром… Я вас не сильно отвлекаю?

– …

– Я помешал?

– Нет, нет. Он придет с минуты на минуту… Ну-ка марш в дом! – обернулась она к мальчугану.

– Очень хорошо… Я его дождусь.