Утятинский демон. Книга вторая

– Вот оно что… Когтя жареный петух клюнул…

– Короче, Димон, давай контакт.

– Нет, Олежек. Единственное, что могу, и то для тебя, а не для него – сообщить клиенту, что у вас к нему интерес. Звонить?

– А если он свой интерес потерял?

– А это уже его право. Все, Олег, у меня вторая линия. Клиенту от тебя привет передам. Пока!

19 июля, 10.30. Тимофееву.

– Здорово, знакомый!

– Кто это?

– (Смех) Ну, напомню. Кого в Гатях брал в 93-м?

– Каркуша что ли? Ты живой?

– Не дождетесь! Ладно, какие ваши предложения?

– Ты о чем?

– Ты что, тупой? Просил переговоры…

– Ох, извини. Конечно, давай встретимся. Можешь в нашу контору подъехать?

– А есть зачем ехать?

– Мы что, с тобой по телефону договариваться будем?

– Меня Дмитрий Сергеевич предупредил, что твой… босс к переговорам не склонен. Что же я мокасины понапрасну топтать буду? Давай ваши предложения, я их с клиентом перетру, потом будем дальше базарить. (Пауза). Ясно, твое дело промежуточное. Номерок мой у тебя высветился? Вот и доставь его по адресу. Будь здоров!

12.48. Объект.

– Каркуша?

– Кому Каркуша, а кому Николай Павлович.

– Николай Павлович, давайте встретимся и поговорим.

– Да есть ли нужда встречаться? Излагайте.

– Не по-людски как-то.

– Так ведь и родственницу уважаемого человека похищать тоже как-то не по-людски.

– Так что этот уважаемый человек серьезный бизнес мне рушит?!

– То есть все началось из-за ваших с ним терок по бизнесу?

– Конечно.

– Уважаемый человек утверждает, что все началось с похищения его родственницы.

– А карточные долги отдавать не надо?

– То дело святое. Только, помнится, мой … доверитель, скажем так, в карты не играет. И родственница его тоже.

– Ее родственник мне большую сумму должен.

– То есть мой доверитель?

– Другой родственник.

– Видите ли, Эдуард Андреевич, я был вынужден познакомиться с родословной похищенной молодой женщины. Она кроме мужа больше родни не имеет. Не считая, разумеется, моего доверителя, который ей двоюродный дядя. Не ошиблись ли вы случаем?

– У них с родственником земельные споры.

– Это каким же боком?

– Земельный участок, который ей принадлежит, по наследству должен был делиться на них двоих.

– Ах, он, плутишка! Такого почтенного человека вокруг пальца обвел! Дело в том, что бедная девочка в раннем детстве потеряла обоих родителей. И мать вашего … партнера, которая, действительно, была двоюродной сестрой ее матери, заявила, что ей дальняя родня не нужна. Девочка выросла у бабушки со стороны отца, от нее и получила наследство. Ваш приятель этой бабке не родня. И странно мне, что домик, построенный сто лет назад на 25 сотках в глухой провинции, может вызвать интерес у таких небедных людей. Но если вы настаиваете на этом, мой доверитель уполномочил меня подписать для вас любые обязательства, гарантирующие передачу земельного участка в вашу собственность после освобождения женщины.

– Дело не только в этой собственности.

– А больше за ней никакой не числится. Как в сказке: отдай то, чего в доме не знаешь… Может, вы на ее ребенка во чреве претендуете?

– Не говорите ерунды. Возможно получение наследства.

– А тут я не в курсе. Поговорю с доверителем – перезвоню.

13.15. «Сема, он открытым текстом признался в похищении человека. Казиев-младший у америкосов. Надо дать отмашку в Уремовск, а то перепрячут девчонку – хрен найдешь». – «Может, подождать?» – «Я бы и подождал. Но тот подпол, который вышел на нашего майора – без пяти минут отставник. Он бы уже рыбку ловил на пенсии, да у них там громкая история с подпольным химкомбинатом. Начальника сняли, а этот поневоле лямку тянет, пока нового назначат. Говорит, славы ему не надо, только девочку спасите. Случись что – кипеж поднимет».

Через одиннадцать часов раздался звонок на телефоне, который никому прослушивать не требуется.

– Маргарита, добрый вечер. Ничего, что я так поздно? А я с радостной вестью. – Грета ахнула: «Нашлась!» – Да, освободили. Жива. Побита, но ничего жизненно важного не задето. Она в областной больнице. Приезжайте с утра. Тут один товарищ из другого ведомства хочет узнать кое-что о Когте. – Она ответила, что рассказала ему все, что знает. – А ты у заказчика спроси. Может, он чем-нибудь поделится? Все-таки он нам кое-чем обязан. Ага, до завтра!

Первой мыслью было устроить всеобщую побудку. Но взглянула на часы и устыдилась: первый час. Радость, конечно, но раньше утра они в Уремовск не поедут. Всей компанией будут бессонницей мучиться? Нет уж, пусть сейчас спят, а порадуются утром, на пути в больницу. А вот заказчику, пожалуй, надо позвонить. Вернее, его прислужнику. А уж звать ли хозяина, пусть решает он.

– Добрый вечер. Извините, что я так поздно, но у меня срочное сообщение. Передайте Борису Аркадьевичу, что Катю освободили. Скажите, что она жива и физически не слишком пострадала.

Собеседник угукнул, послышался шум и отдаленный говор. Снова шум, потом его голос: «Я перезвоню».

Положив перед собой телефон, Грета тихо спросила у себя самой: «И что бы это значило?» И с удивлением поняла, что волнуется за состояние старика, и, пожалуй, шум этот означает, что ему стало плохо.