Утка под кроватью

«Колыбель, да и только,» – подумал Ардов и последовал примеру Сокола.

Глава 4

Начальника охраны в полицейском участке они не застали – уехал в комиссариат воеводства. Просил передать, что занимается розыском автомашины. Поэтому Сокол и Ардов занялись расспросом водителей, ожидающих своей участи в кабинете следователей.

– Ну, рассказывайте, голуби, – Сергей Иванович уселся на диван и грозно смотрел на тружеников баранки.

Те сидели по бокам маленького стола, прислонённого к стене.

Ардов тоже пододвинул к себе свободный стул и сел.

– Мы рассказывали уже, – мужчины явно чувствовали себя не в своей тарелке. Двойственное положение: ничего не натворили, но приходится оправдываться.

– Ничего, повторите – не надломитесь. Говорову всё рассказали?

Водители дружно кивнули в ответ и с виноватым видом потупили взгляд.

– А что тут рассказывать? С утра загрузились на комбинате, к обеду выехали. Часа в три были на таможне. Проволындали нас до шести. И мы давай по газам. Часов в девять солнышко начало прятаться. Ну, мы подумали – отъехали от границы достаточно, можно перекусить и заночевать – целый день же в суете на одном кофе да сигаретах. Свернули на стояночку дальнобойщиков. Там и место паркануться, и туалет оборудованный. Перекусили. Решили спать укладываться.

– Пили? – полуутверждая спросил Сокол.

– Ни-ни! У нас в рейсе сухой закон. А смысл? Вернёмся из рейса – пожалуйста! Хоть залейся, если желаешь. Заработок хороший. Командировочные. Валюта. Что ж мы – совсем безмозглые, чтобы в рейсе пить?

– Дальше что?

– Я пошёл в туалет, – перед сном, чтобы ночью не вставать. Выхожу, а меня что-то как шандарахнет! Я и отключился.

– По голове?

– Что – по голове?

– «Шандарахнуло» – по голове?

– А-а! Нет! По всему по мне. Поляки потом сказали, что электричеством – шокером.

– А ты что – польский знаешь?

– Да что его знать? Я с ними говорю по-русски – они меня понимают. Отвечают на своём на польском – я тоже понимаю. Это же просто испорченный русский. Коверкают наши слова да шипят, как змеюки.

Сокол засмеялся:

– Это ты верно подметил, шипят они на нас. Не по нраву им.

– Да они и друг на друга шипят!

Сокол рассмеялся вновь, и напряжение в разговоре спало. Водители несколько расслабились, почувствовав, что никто не собирается вешать на них всех собак и обвинять в происшедшем.

Теперь вопросы начал задавать Ардов:

– Что перед нападением помните?

– Выхожу из туалета, застёгиваюсь…

– Чьи-то шаги были?

– Нет.

– Какая-нибудь тень?

– Да нет, темно было.

– Шорох?

– Было тихо, только гул машин на трассе.

– Время поточнее припомните?

– Нет, не скажу, не смотрел на часы. Полицейские тоже спрашивали. Не помню. Примерно начало одиннадцатого. Или около одиннадцати. В общем – с десяти до одиннадцати.

– А вы? – повернулся Ардов ко второму водителю.

– А что я? Устраивался в кабине на ночлег. Услышал, что открылась дверь, но даже не посмотрел. Думал, что напарник вернулся. А потом меня тряхануло, и я потерял сознание. Нашли нас обоих дальнобойщики, лежали на травке рядышком. Они тоже сначала думали, что мы пьяные. Но потом помогли, привели в чувство, вызвали полицию.

– И вы тоже ничего не помните? Ничего подозрительного не заметили?

– Ничего.

– А когда ехали – никаких подозрительных машин за вами не было? Не обгонял кто-нибудь запомнившийся?

– Нет. Всё как обычно.

– Хорошо, на нет и суда нет. Надо будет проехать – стояночку вашу покажете. А почему на стоянке заночевать решили, а не в автохофе?

– Так ведь там деньги платить надо, а мы привыкли в кабине, у нас всё оборудовано, и валюта экономится.

– Понятно.

Вошёл полицейский:

– Панове, пытам доводке.

Сокол обернулся к первому водителю:

– Куда-куда он нас послал? «Доводке»… Выпить, что ль предлагает?

Тот засмеялся:

– Доводка – это командир по-ихнему. Просит зайти к нему.

– А-а-а! «Доводка»… Хорошее звание. Ну, навестим. Пойдёмте, Юрий Саныч. А вы, – Сергей Иванович повернулся к водителям, – дождитесь нас. Съездим на вашу стоянку, раз требуется.

Уже светало, когда они возвращались домой.

– Что можете сказать по итогам поездки, Юрий Александрович?