Утоли моя печали

Он и с этим смирился, только никак не мог привыкнуть к мысли, что такого никогда не будет: ничто ему не станут менять и куда-то отвозить. Потому, что воочию видел пре-столоблюстителя и что Скворчевский его из-под земли достанет, если узнает, что не сгорел в машине и жив.

А главная причина – он сам со своими юными грезами и наследница русского престола Елена, приходившая к нему в Скит. Он не по своей воле влез в какие-то тайны, о них не подозревая, и, вероятно, спутал какие-то планы, создал опасную обстановку вокруг Гнезда. От него не скрывали некоторых тайных планов, и это было плохим знаком.

К концу второго года отсидки Закомарный наконец признался, что существует официальный наследник из рода Романовых, он сейчас учится и живет в России, имеет поддержку существующей власти, но у него нет законных прав на престол из-за морганатических браков его предков. И есть Елена – прямая наследница по тщательно сберегаемой царской крови двух русских династий, которые в ней соединились, воспитанная определенным образом, подготовленная для государственного правления по новой, никому пока неведомой программе. Эта программа определит состояние власти в России на все третье тысячелетие. Елена должна была стать родоначальницей третьей династии – престол наследуется исключительно по женской линии, от матери к дочери, – ибо наступает эра Материнского Начала – проще говоря, матриархата.

«Реставраторы» были разменной монетой в руках российской партии власти, своеобразной ширмой, если вдруг придется в очередной раз сменить одежку никто бы не посмел крикнуть, что король голый. Поэтому они никогда не вступали в прямую вражду с идеологами третьей династии, мало того, в определенные периоды безуспешно искали тайные контакты с ними, ибо чувствовали, что этому направлению принадлежит будущее. Иное дело, сама партия власти, стремящаяся любыми способами оттянуть естественную гибель своей патриархальной природы, которая уже ничего, кроме затасканной масонами идеи мирового правительства, жажды золотого тельца и супертехнологий, не могла предложить миру. Война третьей династии была объявлена давно, с первых выстрелов, произведенных в подвале Ипатьевского дома по дочерям последнего государя из рода Романовых. И не прекращалась ни на день последние восемьдесят лет, становясь особенно жестокой к началу третьего тысячелетия эры Материнского Начала.

И эта жестокость заставляла обитателей Дворянского Гнезда – тайного убежища Елены – поступать жестко со всяким, кто нес хоть малейшую угрозу наследнице. Ярослав угодил между молотом и наковальней. Заточение его, по сути, оказывалось бессрочным, и все называемые Закомарным даты казались не реальными, как, впрочем, и момент, когда Елена займет русский престол. Новая эра могла начаться далеко не сразу после двухтысячного года, и если учесть минимальный люфт в двадцать-тридцать лет, то можно считать свое заключение пожизненным.

Закомарный уверял, что Елена взойдет на престол скоро. В России назревает мощный кризис власти, и нет ни одной партии, которая могла бы предложить реальный выход из тупика. Конституционным путем ее изберут президентом, и Ярослав станет свободным. И не только свободным, а еще и придворным, – эти прожекты Овидия Сергеевича сейчас походили на красивые сказки.

В первый месяц своего затвора Ярослав еще надеялся, что ему поможет «гарем» – подруги Пленницы найдут возможность связаться с ним, не поверив в гибель при автокатастрофе, однако ему сказали, что женщины по воле администрации выселены из заповедника. Он подумывал, что его может найти мать – матушка Илио-дора, встревожившись, что от сына нет вестей, но, по всей вероятности, ей сообщили об аварии, иначе бы она отправилась искать.

Выходило, что он погиб для всех, оплакан и если еще не забыт, то это дело времени…

Единственное, чего он ждал как спасения, – это возвращение Елены в Россию. Ждал настойчиво, тайно и безрассудно, мысленно никогда их не соединяя – Юлию и будущую государыню. А ее приезд из-за активных действий спецслужб откладывался, и никто, пожалуй, кроме ее дяди Алексея Владимировича, точно и не ведал, где она в данный момент находится и под каким именем. Да и с самим престолоблюстителем Ярослав больше не встречался.

Между прочим, режим содержания в этой домашней тюрьме был мягким, и Ярославу ни в чем не было отказа. Он затребовал доски, краски, кисти, и ему предоставили все, даже новенький дубовый мольберт втащили в камеру и рулон грунтованного холста, но нужных досок не оказалось. То, что предлагали, не годилось на иконы. Выпустить его на свободу, чтобы он, соблюдая придуманный самим же обряд, свалил липу и заготовил материал, никто бы не отважился, потому и просить не было смысла.