Утоли моя печали

- Ну давайте, давайте, чтоб нашему теленку, как говорится, волка скушать.

Новую науку собирался открывать я и назвал ее по аналогии с дактилоскопией "ФОНОСКОПИЯ". Мне представлялась осуществимой такая система точных формальных характеристик голоса, которая позволила бы "узнать" его при любых условиях из любого числа других голосов, даже очень похожих на слух.

Мы заканчивали оформление подробного отчета о первом фоноскопическом опыте установления личности при звукозаписи разговора. Тогда же я составил предварительный план исследований, необходимых и для развития фоноскопии, и для возможно более точного определения конкретных условий "узнаваемости" голоса, восстановленного после шифрации телефонного разговора.

Нужны были тысячи опытов.

В разработке этого плана мне помогал только Солженицын; он снабдил меня математической аргументацией.

Антон Михайлович проглядел мою "докладную" внимательно, однако без видимого удовольствия:

- Широко размахиваетесь, батенька мой. Слишком широко! Так, что заносит вас за пределы возможного... Во всяком случае за пределы целесообразного и благоразумного! Оно, конечно, прелестно бывает помечтать, но вот это уже чересчур. "Безумству храбрых поем мы славу...", "Безумец открыл новый свет..." Романтика, все - романтика. Однако нам требуются не безумные, а разумные, полезные дела - уже сегодня полезные, профитабельные!.. Да-с. А мечты - "мечты, мечты, где ваша сладость?"... А сладости позволительны, как и положено, на десерт. Вы неплохо преуспели в качестве фонетического акустического повара-пекаря. Так извольте заботиться прежде всего о пище насущной... Прежде всего и главным образом и преимущественно о наших системах, о разборчивости и узнаваемости речи в их каналах. Тут нужна повседневная кропотливая работа с каждой новой панелью, с каждой новой комбинацией узлов... Теперь вошло в моду по всякому поводу говорить о философии. Это с легкой руки американцев. Мол, философия такой-то электронной схемы или философия такой-то лампы. Кажется, вы, Абрам Менделевич, недавно очень "изячно" толковали о философии полупроводников. А теперь вот и фоноскопическая философия!... Но ведь это еще только чистое умозрение. Вы, конечно, можете и с этим повозиться - поварить, пожарить... Но прошу без отрыва от основной плиты. Как вам, должно быть, известно, "теория сера, но вечно зеленеет древо жизни".

Абрам Менделевич не возражал ему, но, когда мы оставались наедине, он весьма критически отзывался о нашем "Антоне Великолепном".

- Барин, светский болтун! Конечно, образован, толковый инженер, способен придумывать и выдумывать. Но поверхностен, вспышкопускатель... Легко зажигается идеей - чужой или своей, - иногда находит оригинальные смелые решения... Но не хватает ни глубины, ни широты. Вцепившись в одно, уже не хочет смотреть по сторонам. Свою ограниченность называет сосредоточенностью, целеустремленностью. А на поверку просто боится растеряться, боится разносторонних исследований, широкого фронта работ. Способный технарь-эмпирик с претензиями на ученость, на блеск эрудиции. Типичный беспартийный спец, хоть и в полковничьих погонах... Все же он, конечно, лучше многих других. Что называется - хорошо воспитан. Не орет, не хамит, не матерится. Но если понадобится - предаст и продаст лучшего друга...

Лабораторию №1 Абрам Менделевич хотел сохранить, сказал, что добивается даже расширения штатов, - будем заниматься и фонетикой и фоноскопией. И еще кой-какими разработками. Прежде всего дешифрацией речи и голосов. Всегда приветливый к сотрудникам-арестантам, к Солженицыну и ко мне он явно благоволил.

Но когда я более чем подружился с одной из наших технических сотрудниц (мы оставались вдвоем по вечерам в комнате, которую полагалось запирать изнутри как "особо секретную"), она рассказала мне, что именно говорил Абрам Менделевич о бдительности на общем партийном собрании вольняг и на летучках партгруппы :