Утолю твои печали

- ...Ксюша... девочка моя... это я, Арвид... Все кончилось, родная... Все, все кончилось... - кровь пульсировала в висках, ударяла в уши, он и сам не слышал себя.

Оглушали ее огромные, обведенные синим глаза... Опухшие губы...

- Ты слышишь меня, Ксюшенька?.. - Он осторожно снял бечевку с растертых до крови запястий. - Девочка... - лучше бы она кричала, билась в истерике, только не этот немой крик в остановившихся глазах... - Мы сейчас уйдем отсюда...

Он оглянулся. Выстрелы, конечно, услышали, и через зал ему Ксению не вынести. Двери, обитые стальными листами, сдержат желающих ворваться сюда. Но как им самим отсюда выбраться?

Просторная комната была оборудована под киностудию: на подставках стояли фото- и киноаппараты, к софитам, установленным на штативах, змеились по полу черные кабели. Стены были закрыты драпировками. Арвид сдернул их одну за другой и нашел, что искал: след окна, которое здесь раньше было. Теперь оно оказалось заложено кирпичом, но Арвид, приглядевшись к кладке, почувствовал облегчение. Каменщики не озаботились особой прочностью, и оконный проем заделали, а лишь бы как, поскорее - кирпич клали на ребро.

Арвид ударил ногой один раз, другой - и кирпич подался. Потом вывалился целый кусок кладки, пробоина быстро расширялась. Арвид осторожно выглянул никого. Он вернулся к Ксюше, взял ее на руки, она безвольно, как не живая, уронила голову ему на плечо.

За дверью послышалась возня, потом в нее чем-то ударили. Арвид надеялся, что охранники - если здесь есть кто-то еще, кроме того, обидчивого, - собрались по ту сторону двери, у них было для этого время, и едва ли им придет в голову, что он воспользуется таким выходом - сквозь глухую стену.

Он выбрался наружу, там его никто не ждал.

* * *

Арвид внес ее домой, отпустил. Глаза ее были закрыты. Он взял ее за плечи чуть встряхнул.

- Ксюша... очнись...

Голова ее мотнулась, но глаза она приоткрыла. Затуманенный взгляд бессмысленно скользнул по нему, мимо... Но предметы знакомой обстановки разбудили сознание, и в глазах появилось выражение узнавания. Глаза метнулись назад, к нему.

- Арвид, - стоном вырвалось у нее. - Олега они ... они...

- Я знаю, Ксюшенька... Знаю все... Не надо...

- Это я...

- Нет.

- Ты ничего не знаешь! - закричала она вдруг со злостью. - Это я убила его!

- Не смей так думать. Это неправда. Ты только мучаешь себя.

Она замотала головой, отталкивая его, пытаясь освободиться от его рук... Потом закрыла лицо. Она плакала бессильно и безутешно, и никакие слова помочь сейчас не могли, от них ей стало бы только хуже. Это были слезы отчаяния и боли, они не приносили облегчения, только отнимали последние силы. Ноги не держали ее, Арвид поднял ее на руки и понес в ванную.

Она все же пыталась слабо сопротивляться когда Арвид раздевал ее, но сил хватило только на недавнюю вспышку злости.

Арвид выбросил в мусорное ведро растерзанную одежду, туда же полетела его рубашка, и, прижимая Ксению к себе, он встал под душ.

Впервые мог прикоснуться к ней наяву, прижать, и почувствовать нежную бархатистость кожи, вдохнуть аромат ее тела... Но Боже, Боже! Ни в каком сне ему не приснилось, что это будет вот так, и все другие чувства растворятся в безмерной пронзительной жалости, и единственным его желанием будет - помочь ей, что-то для нее сделать. И одновременно - отчаяние беспомощности. Арвиду казалось, что его руки грубы, неловки, причиняют ей боль. Ксения была подобна хрупкому мотыльку со сломанными, безжалостно измятыми крылышками. И как исцелить ее крылышки, если

каждое прикосновение ранит их еще больше. Что он мог сделать, кроме как отдать ей свою нежность? И он никогда еще не был так осторожен и бережен.

Прохладная вода немного привела ее в чувство, но от слабости она зябко задрожала, бессознательно теснее прижалась к Арвиду, согреваясь о его тело, уронила голову ему на грудь. Арвид гладил ее волосы, укрывал ладонями плечи, желая отдать все свое тепло.

Потом ванна наполнилась теплой водой, и Ксения лежала с закрытыми глазами в полузабытье, прижимаясь щекой к прохладной эмали. Она безропотно позволила Арвиду тщательно вымыть ее. Казалось, что комок в горле не может быть еще горше и удушливее - но он понял, что ошибается, обнаружив точечные следы уколов на сгибе локтя. Ей что-то кололи, Ксения и сейчас еще была под воздействием какого-то препарата...

Потом Арвид завернул ее в большую махровую простыню, уложил в кровать. Ксюша сразу уснула, а может, - впала в забытье. Арвид несколько секунд всматривался в ее лицо, слушал дыхание. Дольше он не позволил себе оставаться с ней рядом, переоделся в сухое и вышел.

* * *