Утопия-авеню

В номере 939 душно и пахнет жареной курицей. Обстановка скромная, мебель дешевая, чтобы не возникало соблазна что-нибудь украсть: синельное покрывало, сколотая керамическая лампа, барометр, стрелка которого ошибочно указывает «БУРЯ», и картина с изображением аэростата. Эльф распаковывает вещи, представляя, что в этом же номере до нее останавливались и Оскар Уайльд, и Марк Твен, и пассажир, спасенный с «Титаника». Она ставит на прикроватную тумбочку рамку с фотографией трех сестер Холлоуэй и их мамы – снимок прошлогодний, его сделал официант в тот день, когда Имоджен объявила о том, что беременна. «Значит, тут и Марк сфотографирован». Эльф ополаскивает лицо, выпивает стакан нью-йоркской воды из-под крана, причесывается, садится за туалетный столик с надтреснутым зеркалом и поправляет макияж. «А Джаспер наверняка накинул на зеркало простыню». Если новый альбом будет хорошо расходиться, то международных гастролей станет больше. А для частых перелетов Джасперу понадобится что-нибудь посильнее квелюдрина.

Эльф распахивает дверь на балкон, в ночную свежесть. С девятого этажа видно, как внизу мелькают автомобили, люди и тени. Лондон существует в горизонтальной плоскости, а Нью-Йорк – в вертикальной, с помощью лифтов.

«Америка. Все-таки она настоящая».

На ужин договорились встретиться в ресторане на первом этаже. Эльф надевает просторную длинную блузу черного шифона и кремовые клеши с обтрепанными штанинами – брюки куплены в лондонском Челси, два дня и пять часовых поясов тому назад, по совету Беа. А что делать с серафинитовой подвеской – подарком Луизы? «Если надеть, то я – несчастная лесби, которая отказывается смириться с положением дел. А если не надеть, то я отвергну и Луизу, и робкую надежду на то, что все уладится». Эльф надевает подвеску.

Лифт останавливается на девятом этаже. Лифтера в нем нет. Сквозь древнюю решетку кабины виден единственный пассажир, хорошо одетый брюнет лет тридцати. Эльф пытается открыть наружную дверь, но тугая ручка не поддается.

– Позвольте-ка, – говорит пассажир, – тут с непривычки все сложно.

Он сдвигает решетку внутренней двери, поворачивает ручку наружной и распахивает ее:

– Прошу вас.

– Спасибо, – говорит Эльф, входя в кабину.

– Всегда пожалуйста. – Брюнет явно знает, что высок и хорош собой. На пальце у него обручальное кольцо, а одеколон пахнет чаем и апельсинами. – А позвольте узнать, куда вы сейчас направляетесь?

– На первый этаж.

– Нажмите нужную кнопку и не отпускайте.

Эльф послушно делает, как велено, хоть это и необычно.

Лифт не двигается.

– Хм, очень странно. Придется просить Элигия.

Кроме них, в лифте никого нет.

– Кого?

– Святого покровителя лифтов. – Он закрывает глаза, потом кивает. – Понял. Элигий говорит, что палец с кнопки можно убрать… – (Эльф понимает, что теперь брюнет обращается к ней.) – Прямо сейчас.

Эльф отнимает руку от кнопки. Лифт медленно движется вниз.

– Молодец, Элигий, – говорит брюнет.

Эльф наконец-то соображает, в чем дело: лифт не тронется с места, пока не отпустишь кнопку.

– Смешно. Но не очень.

Насмешливые глаза прячутся за тяжелыми веками.

– А вы – новый пациент в нашей дурке или проездом?

Лифт проезжает восьмой этаж.

– Проездом.

– И кто же тот счастливчик, которого вы приехали навестить?

Чтобы хоть как-то сдержать заигрывания неугомонного брюнета, Эльф называет имя человека, к которому никому не подступиться:

– Джим Моррисон.

– В таком случае, мадам, вам чрезвычайно повезло. Я и есть Джим Моррисон.

Эльф с трудом сдерживает смех:

– Знаете, в Блэкпуле тетки, которые переводят детишек через дорогу, больше похожи на Джима Моррисона, чем вы.

Он всем своим видом выражает глубочайшее и искреннее раскаяние:

– Вы принуждаете меня к откровенности. Друзья зовут меня Ленни. Надеюсь, вы тоже станете.

На лице Эльф написано: «Не раскатывай губу».

Лифт проезжает седьмой этаж.

Ленни не спрашивает, как ее зовут. Его туфли начищены до блеска.

– Предупреждаю, это самый медленный лифт во всей Америке. Если вы торопитесь, то лучше спуститься пешком. Так быстрее.

– Я никуда не тороплюсь.

– Великолепно. В последнее время слово «быстрее» стало синонимом «лучше». Как будто цель эволюции человека – превратиться в разумную пулю.

Лифт проезжает шестой этаж.

«Он разговаривает как писатель», – думает Эльф и пытается вспомнить, кого из литераторов зовут Ленни или Лен.

– А вы здешний постоялец?

– Время от времени. Я неисправимый путешественник. Торонто, Нью-Йорк, Греция… А ваш акцент… Так говорят в окрестностях Лондона.

– Верно. Я родом из Ричмонда, это пригород на западе Лондона.

– Восемь лет назад я был в Лондоне. По своего рода стипендиальной программе.

Лифт проезжает пятый этаж.

– Какой именно?

– Литературной. Днем я писал роман, а ночью – стихи.

– Богемный образ жизни. У вас остались хорошие воспоминания?