Утопия на марше. История Коминтерна в лицах

Важным пунктом международной работы Политбюро во второй половине 1920-х годов оставался китайский вопрос. И Сталин, и Бухарин претендовали на роль главного эксперта в данном вопросе, поскольку затишье в Европе превращало Китай в основной плацдарм для разворачивания сил мировой пролетарской революции. Специфика этой страны давала большой простор для различных оценок даже при наложении на нее ортодоксального классового подхода, а тот факт, что Китай являлся главным восточным соседом Советского Союза, приводил к тесному переплетению внешнеполитических и революционных установок в поиске оптимальной стратегии РКП(б) и Коминтерна. Зачастую эти установки и стоявшие за ними ведомства вступали в серьезные конфликты друг с другом.

4 января 1923 года Политбюро, конкретизируя резолюцию Четвертого конгресса по восточному вопросу, одобрило линию на «всемерную поддержку партии Гоминьдан» под руководством Сунь Ятсена. Еще через день Бухарин на заседании Исполкома Коминтерна заявил: «Главный вопрос состоит в том, оставаться нам в партии Гоминьдан или нет… Я — за, ни один из товарищей не оспаривает эту необходимость. Значит, мы должны предложить такую политику, какую мы рекомендовали нашей британской партии в отношении лейбористской партии — конечно, с вариациями, зависящими от имеющихся [в Китае] специфических условий».

^{Народы колониальных и зависимых стран всегда были предметом особого внимания Коминтерна}

^Плакат

¹⁹³¹

^{[Из открытых источников]}

Он не отрицал того, что данная линия тесно увязана с внешнеполитическим курсом только что образованного СССР: «Фразу о политике по отношению к Советской России я внес в резолюцию потому, что ситуация в Китае этого настоятельно требует, ведь в отчаянной ситуации партия Гоминьдан предпринимает попытки заключить союз с буржуазными государствами. Потому что ей нужен союзник»[1222]. Москва предлагала себя на эту роль, подкрепив свое предложение готовностью предоставить Сунь Ятсену кредит в 2 млн мексиканских долларов[1223].

Активная поддержка СССР и Коминтерном деятельности китайских революционеров замалчивалось, чтобы не вызывать антисоветской кампании в западной прессе. Политбюро 24 июня 1925 года постановило «предложить членам РКП(б) и другим ответственным товарищам обязательно воздерживаться в своих устных и печатных выступлениях от афиширования роли ИККИ, СССР и РКП(б) в китайском революционном движении»[1224]. Полгода спустя из тех же соображений было признано нежелательным вхождение Гоминьдана в Коминтерн на правах сочувствующей организации[1225].

Очевидно, Бухарина увлекла китайская проблематика. В своем выступлении на Двенадцатом съезде РКП(б) он подчеркивал, что Гоминьдан является единственным движением буржуазного национализма, которое не запятнало себя связями с иностранными империалистами, что нашло свое отражение в резолюциях съезда. Позже, в мае 1923 года, Бухарин внес развернутые поправки в тезисы Дальневосточного отдела ИККИ, предварительно согласовав их с Зиновьевым. Он предлагал взять курс на развертывание в стране аграрной революции против остатков феодализма. Поскольку крестьянский вопрос был признан центральным для успешного развития революционного процесса, КПК вменялось в обязанность «постоянно толкать партию Гоминьдан в сторону аграрной революции»[1226]. Фактически речь шла о том, чтобы перенести на почву Китая опыт российской революции, что стало ахиллесовой пятой китайского курса Москвы. «Ни тогда, ни много позже руководители и идеологи Коминтерна не сознавали, что особенности социальной структуры, землевладения и землепользования в китайской деревне делают здесь невозможной аграрную революцию по русскому образцу»[1227].

По мнению Бухарина, суть проблемы сводилась к «совершенно объективному противоречию между необходимостью на данной стадии [добиться] максимально большего блока, направленного против империализма, и, с другой стороны, необходимостью развивать крестьянское движение»[1228]. В тезисах Седьмого пленума ИККИ о международном положении китайским коммунистам была обрисована перспектива дальнейшей борьбы за самостоятельное некапиталистическое развитие страны в союзе с советским и международным пролетариатом. Инструментом этого развития назывался «единый фронт всех национально-революционных сил, включая антиимпериалистические слои буржуазии», т. е. движение Гоминьдан[1229]. Оптимизм коминтерновцев подпитывался первыми успехами Северного похода китайской национально-революционной армии. Одновременно Сталин, имея полную поддержку Бухарина, подчеркивал необходимость подготовки перехода государственной власти в Китае в руки пролетариата и коммунистической партии.