Утопленник (СИ)

Он старался вспомнить, где и когда это было, глаза прошлись по тумбе, расположенной вдоль всей стены. По обеим сторонам — метровые пальмы начали увядать, блёкнуть, будто сохли от тоски по хозяйке. На мощном МФУ подсвечивался дисплей, в лотке небольшого принтера лежал распечатанный цветной лист, две раскрытые книжки с «золотыми» закладками и перо на пустом альбомном листе. Создавалось впечатление, что работа остановилась, про неё забыли и поспешно покинули контору. Потап посмотрел на полки шкафа: нет половины книг и отсутствовали все папки с файлами документов. Ничего особенного в них не хранилось, но в прошлый раз всё было на месте. Потап решил, что сейчас посмотрит записи камер в компьютере, поставил рамку на стол. Он шагнул к двери большого кабинета и обернулся на фотографию в рамке.

— Это в баре в Цюрихе.

Потап тогда ездил с Анжеликой отдыхать к очень давним знакомым. Только собрались возвращаться, позвонил Альберт, сообщил, что приедет, нужно решить кое-какую проблему. Он поедет в ЦЕРН, а Потапу отдаст документы, попросил, чтобы передал лично в руки французу Сержу, который должен подъехать через день. Сам Профессор не мог встретиться, так как в этот же день летел в Италию. Потапу пришлось отправить Анжелу домой: всё-таки девочки целую неделю жили без их присмотра. Но чтобы два дня не скучать, Потап съехал от друзей, снял три номера в гостинице, вызвал Даниила и Римму.

— А кто фотографировал? — спросил сам себя Потап. — Этот Серж и фотографировал.

Этого француза с Богданом познакомил Альберт. И одно время Серж следовал за Богданом, словно приклеенный. Потап удивлялся, как одевался «лягушатник» имея миллионы: рваные джинсы, свитер в дырках, обшарпанная словно снятая с бомжа куртка. При этом возил собственную наличку в кожаном чемодане, набитом до отказа. Иногда с Сержем приезжала тридцатилетняя Сейбил Штейн — чрезвычайно неприятная женщина. Очень красивая и очень неприятная. Ей в самый раз быть адвокатом дьявола. Или нет — советником. И вдобавок телохранителем. Чтобы ты не подумал, она уже знала ответ, опережала вопрос и любое предположение. Создавалось ощущение, что читала мысли. Её чёрные огромные глаза прожигали чужие мозги, а маленькие крылья носа в гневе, казалось, выдували огненный пар.

— Но просто редкостно красивая дама, — произнёс тихо Потап. — А может, и правда… читала? — Он усмехнулся. — И передавала дьяволу.

Потап иногда посмеивался над Альбертом, над его помешательством в изучении генетического вмешательства демонических сущностей в человечество. Правда, когда Альберт начинал рассказывать с доказательствами, в эти моменты у Потапа появлялась вера в рассказы и достижения Профессора. Но уже через несколько минут, когда глаза и мысли возвращались в спокойный окружающий мир, всё казалось бредовой мутью.

Ладонь взялась за длинную металлическую ручку, Потап открыл стеклянную дверь, по обе стороны стен недлинного коридорчика загорелись светильники, на камерах сильнее вспыхнули лампочки, взяли человека в свои идентифицирующие расчёты. По мере приближения шагов на левой стене загорался шестиметровый монитор, панорамные окна засверкали стальными иголочками, пока совсем не покрылись свинцовым цветом, став непроницаемые для снайперского глаза. Стёкла и так были непробиваемые для современных винтовок, но кто его знает, какие в данный момент имеются разработки. Самопроизвольно включились все подсветки мебели, сильнее заработала вентиляция, на экране настольного монитора высветился позолоченный логотип фирмы.