Утопленница

Сумасшедшие могут видеть таких призраков, и наше прикосновение может помочь им обрести плоть. Такой её увидела Абалин, когда мы вернулись на Уиллоу-стрит. Если бы это Абалин повстречалась с тем, на что наткнулась я, то ничего бы не заметила, продолжив ехать, ехать, ехать и ехать дальше, даже не обратив внимания на это чудо. Как поступали все, начиная с 1742-го или 1743-го, или 1947 года, до встречи с безумной Индией Морган Фелпс, бесёнком с Уиллоу-стрит, которая остановилась, чтобы узнать, всё ли с ней в порядке и не нужна ли ей помощь. Я заметила, что она молчит, ещё не научившись пользоваться своим заимствованным женским языком. В конце концов она успешно им овладела, а это значит, что ещё больше потерялась в какофонии существительных, гласных, причастий, прилагательных, глаголов и всего остального. Я немного виню себя за это. Ведь это я сыграла роль помощника в её психотическо-амнезиальном маскараде.

Пока я упорно отводила взгляд от окна, ворона-Абалин снова улетела. Думаю, больше она не вернётся. По крайней мере, не сегодня. Чёрная птица сигнализирует о лжи, если только предположить, что она сама лжёт. Путешествуя по сказкам, нужно подчиняться сказочным законам. Во время блужданий по историям с привидениями следуют готическим и викторианским правилам. А я прокладываю свою тропинку сразу через обе эти территории, законы тут совершенно неочевидны, сплетаясь в завихрениях шиповника, и мне придётся исколоть пальцы о веретено, чтобы во всем разобраться. Наверное, Еве было ещё хуже. Я-то наблюдала за всем снаружи, а она оказалась заперта во лжи, в которой сама себя убедила, чтобы не сойти с ума, как Индия Морган Фелпс или её мать.

Оба моих телефона дома, сотовый и стационарный, продолжают звонить, но я знаю, что лучше не отвечать. Мне ли не знать, что может просочиться через трубку телефона. Я понимаю, что мои психоактивные тираны хотят, чтобы я ответила, но я знаю, что они лгут, сукины дети. Лжецы всегда рассчитывают на то, что мы не распознаем ложь, когда её услышим. Даже если, словно заблудившиеся волки, мы лжём сами себе.

Я налила бедной, несчастной Еве-волчице ванну с йодной водой цвета кока-колы прямо из Сайчуата[90], а значит, в некотором смысле прямиком из моря. Абалин отправилась погулять и покурить, рассердившаяся на меня за то, что я сделала, и испуганная. Мы ненавидим всё, что нас пугает, чего мы не понимаем – а она могла понять Еву не больше, чем меня. Я следила за тем, чтобы вода была тёплой, чтобы отогнать холод, сковавший её безупречные хрустальные, молочно-кальцитовые вены. Я помогла ей забраться в ванну, и она легко сложилась там, как японский веер; колени, локти и рёбра, словно клавиши ксилофона, торчали из-под её грязной выбеленной шкуры. Мне было больно смотреть на её ужасную худобу. Надо бы выяснить, что едят волки-призраки. Я использовала мятное мыло Абалин, чтобы отмыть её от грязи. Я обнаружила на голове у неё множество порезов, царапин и язв, а также потроха и обломки веток, запутавшиеся в каштановой гриве её волос, и тщательно всё это удалила; под конец она засияла от чистоты, словно я использовала соль и святую воду. Можно сказать, что я окрестила её в хлорке и шампуне. Но когда водишь за нос обманщиков, выходит так, что ни ангелы неба, ни демоны тьмы[91] не смогут разлучить мою душу с душой той, кто, как я свято верю, существовал на самом деле. Даже Абалин это не под силу, и не важно, знает ли она, что я все ещё люблю её.

Вот и всё. Точнее, это то, что я позволяю себе сейчас рассказать. История волка, который кричал: «Девочка!» Волчицы, рядом с которой не оказалось никого, кроме меня, чтобы наконец-то её услышать. Однажды её выследили и пригвоздили к стене, и я вырвала холодные железные гвозди из её шкуры и мозолистой подушечки окровавленной лапы. Это чересчур, конечно. Не самое достойное завершение моей истории. Но я уже столько часов провела за печатной машинкой, что не сосчитать; явно очень много, поскольку в самом начале солнце садилось, а теперь встаёт. Я такая сонная. Не могу припомнить, чтобы хоть когда-нибудь мне так сильно хотелось спать. Но вот и всё, я добралась до финала, он у меня перед глазами, и это опровергает лживые рассказы Абалин о том, что когда-то существовала только одна Ева Кэннинг.

– Уходи, – стучится в моё окно ворона. Одна способна принести только горе, а две – счастье[92].

Не думай, что я этого не знаю. Не думай, что я тебя не вижу. Перед тем как лечь спать, я запечатаю своё окно семью горчичными зёрнами, семью крышками от бутылок и семью лавровыми листьями, и ты не будешь мне даже сниться, Абалин.

7/7/7/7

7/7

7

Семь

7

7/7

7/7/7/7

8

(ЗАПИСИ С АВТООТВЕТЧИКА)

Далее следует подборка телефонных сообщений, датированных последней неделей октября 2010 г. (приводятся только предложения о помощи, тревожные сообщения исключены из списка):