Утопленница

Сегодня у меня была встреча с доктором Огилви. Я скрыла от неё, что пытаюсь изложить эти события на бумаге, хотя мы уже несколько раз говорили о Еве Кэннинг, как об «июльской» Еве, так и о «ноябрьской», также как мы обсуждали Филиппа Джорджа Салтоншталля с его «Утопленницей» (картину и бытующие в народе истории) и «Русалочку». Говорили мы также об Альбере Перро, «Видении абсолютного разрушения» и «Красной Шапочке». Я ещё не уверена, расскажу ли ей о том, что пишу свою историю с привидениями. Она может попросить дать ей её почитать, и мне придётся ответить отказом. Также есть опасность, что она спросит, буквально ли я использую термин «история с привидениями» или метафорически, и мне придётся признаться, что да, буквально. А это может вызвать её беспокойство. Как мне кажется, я знаю её достаточно хорошо, чтобы понимать, что так всё и случится. Я имею в виду, что она обеспокоится. Хоть я и не люблю пугать людей, но уже, бесспорно, успела натворить дел.

Нет никакого смысла в прогулках под ночным небом, если не видно звёзд. Но всё же Милвилль – маленький городишко, и вскоре я оказываюсь на его дальнем конце, направляясь на северо-запад по Шоссе 122. Вскоре я различаю сквозь ветровое стекло несколько мерцающих звёзд. Окно со стороны водителя опущено, и внутрь врывается свежий, напоённый ароматами растений воздух. В нём ощущается слабый мускусный, илистый запах реки, которая тянется в пятидесяти футах слева от меня (или на юго-западе, вдоль короткого участка дороги). Я часто задумывалась о том, что реки, озера и океан пахнут сексом. Что ж, значит, эта летняя ночь будоражит чувства приятным ароматом секса. Я только что проверила спидометр, убедившись, что еду на скорости сорок – сорок пять миль в час, – Абалин вряд ли посчитала бы это превышением. Хотя я не знаю, какой здесь скоростной режим; дорожные знаки тут, конечно, установлены, но я их не заметила. А если и заметила, то быстро об этом позабыла.

Я полностью освободилась от тяжёлых предчувствий и опасений, которые одолевали меня перед отъездом из Провиденса. Все осталось позади. Поездка оказывает на меня успокаивающее действие. Я радуюсь, что передумала оставаться дома.

Думаю, я смогу успеть доехать до Вустера, прежде чем повернуть назад. А потом… Стоп, я ведь это уже написала. Остановившись, я быстро пролистала страницы и быстро нашла, что искала:

Только что тут никого не было, а в следующее мгновение вдруг появляется она. Просто так, из ниоткуда. Нельзя сказать, что это я на неё наткнулась. Скорее это она неожиданно появилась.

Да. Именно так. Либо я моргнула в неподходящий момент, и мне показалось, что так всё и произошло. В какой момент? А разве это важно? Нет, вообще неважно.

Обнажённая женщина на разделительной полосе, уставившаяся в тёмные воды реки Блэкстоун, попала в ближний свет фар моей «Хонды». Позже Абалин спросит, почему я остановилась. И Ева однажды задаст тот же самый вопрос. И я отвечу: «А что мне ещё было делать? Что бы вы сделали на моём месте?» И добавлю: «Я не знаю, почему тогда остановилась».

Поскольку она не могла остановиться ради меня, я любезно остановилась ради смерти.

Я хоть и не «бью по тормозам», но довольно быстро притормаживаю. Не проехав и ста ярдов, я останавливаюсь. Не выходя из кабины, пока двигатель «Хонды» работает на холостом ходу, я вглядываюсь в зеркало заднего вида. Я задерживаюсь в машине самое большее на пару минут. Стоит мне заглушить мотор, как ночь сразу становится невообразимо, угнетающе тихой – всего на несколько ударов сердца, на пару-тройку вдохов, – а затем вновь со всех сторон раздаются трели насекомых, щёлканье и гортанное пение лягушек. Оставив фары включёнными, я вылезаю из «Хонды». С правой стороны уходящей на север дорожной полосы вздымается высокая гранитная стена, словно каменная рана, высеченная в каменной породе с тех пор, как была проложена эта трасса. Когда-то лесистый склон холма плавно спускался к реке, но люди с их гелигнитом[44] быстро с ним разобрались, а все каменные осколки, почву и деревья увезли прочь, оставив лишь эту гранитную стену.