Утопленный

Водитель перевёл ручку передач на пониженную скорость, надавил педаль газа, мотор, ревя, повёл машину на каменистую возвышенность. Осеннее яркое солнце ударило по глазам сквозь пыльные стёкла. Радостный Потап глубоко затянулся, задерживая дым в лёгких, протянул сжатую пальцами папиросу другу. Щёлкнуло, чистый лучик ворвался из дырочки на лобовом стекле, ухо водителя разлетелось в лохмотья. Солнечные рапиры начали пронзать кабину, пока стекло не лопнуло.

– Ганя, гони! – закричал Потап. В лоб с серых валунов и со стороны невысокой сопки на них обрушили ураганный огонь. Чтобы отгородиться кузовом, водитель вдавил в пол педаль газа, дабы на скорости пролететь поворот, где справа сразу начнётся обрыв, а оттуда вряд ли кто-то будет стрелять. Потап увидел, как грудь Тарана превратилось в кровавое сито, он воткнулся в приборы лбом и соскользнул вбок. Потап добил окно подошвой ботинка и начал палить из автомата куда попало. Он не почувствовал, как пуля вонзилась в бедро, ладонь судорожно переставляла сдвоенный рожок, стальной дождь осыпал кузов. Едва не коснувшись крыши кабины, прошелестела мина из гранатомёта. Весь мир прыгал и колыхался, казалось, горы впереди совсем почернели, дьявольской бездонной тьмой приглашали к себе непрошенных путников – навеки. «Зис» подпрыгнул на ухабине, Потап едва не сломал шею от удара об потолок, а ствольная коробка «калаша» чуть не раскрошила ему зубы. Взорвалась граната, осыпала осколками бампер, нашпиговала рваным металлом шину, насквозь продырявила правую фару. Пыль расступилась перед глазами, почти вплотную стоял чёрный бородач, над его плечом завис гранатомёт, ненависть кипела в его глазах.

– Ганя, гони-и-и! – обречённо заорал Потап и швырнул в окно круглую наступательную гранату. Машина сильнее заревела, колёса выбросили из-под себя пыль и камни, водитель на всей скорости крутанул влево руль. Задняя шина налетела на высокий валун, машину тряхануло, вильнуло и резко поставило на правую сторону колёс, казалось, небо начало переворачиваться и сваливаться. Плечо Потапа выбило из замка дверь, он вылетел из кабины, весь мир замер, остановился.

Потап, застывший в воздухе, будто заседавший в кресле, посмотрел на «зис» опасной тенью нависший над ним и успел подумать, что машина сейчас прихлопнет его своим весом. Он подумал, что, когда вылетал, под ним разбросались острые камни, об которые он непременно разобьёт копчик или сломает позвоночник. Он вспомнил, как однажды, совсем недолго, работал на мясокомбинате: его бригада на себе загружала вагон половинками замороженных коров. И один парень, решивший перед всеми выпендриться, поднял на плечо неподъёмный для себя груз – половину быка. Восходя по решётчатому настилу, его ноги зашатались, подкосились, и мороженая туша накрыла его с головой, раздавила таз, издав такой хруст, что ошеломляющий ужасом звук ещё долго витал в воспоминаниях Потапа. И такой же хруст, кажется, ожидал его в «ближайшее впереди».

Потап представил, как его шмякнет о камни и может сломать бёдра, если он не подставит под себя ступни. Он подумал, что ему нужно при падении оттолкнуться и самому прокатиться кубарем, чтобы смягчить удар. Потап посмотрел вниз и увидел под собой пропасть и понял, что разбиться о камни ему не грозит, он просто будет вечно парить в чёрной дыре бездонного обрыва, стараясь ни в какую не находить зловонное дно местного мирка.

Потап грустно усмехнулся, простился со всеми родными, родственниками, врагами и как-то тоскливо посмотрел на небо, до сих пор не понимал, почему боги позволяют. И когда он уже был готов улететь в вечность, на фоне бледного солнца он увидел парящую на одном месте фигуру. Это явно была не птица.

Глаза Потапа широко раскрывались от удивления: от его тела начали исходить слабые лучи, создали еле уловимую ауру, переливающийся кокон озарился вокруг него, к которому от воспаряющего существа устремились пепельные извивающиеся щупальца, чёрные ветви, переходящие в шипы, ударились о невидимое стекло и рассыпались мельчайшей пыльцой.

Неимоверный грохот ворвался в уши Потапа, и он рухнул вниз. Сорвав все ногти, его пальцы зацепились за скальный выступ метров на пять ниже дороги, переломанная берцовая кость торчала через рваную штанину. Потап посмотрел наверх, ища глазами странное летающее существо, очень напоминающее летучую мышь с торсом и челюстью человека, но размером с птеродактиля. Или больше. И он увидел уже двух, они стремительно приближались, издавая очень знакомые звуки. И когда, часто поморгав, Потап внимательно присмотрелся, сердце засияло от счастья и завизжало щенячьей радостью. Грозно опустив носы, стрекотали родные вертолёты, через несколько мгновений всё испепелили там наверху.

– Значит – будем жить, – прохрипел Потап.

А через год, когда они уходили с места «проклятый зис» остался неприкаянный у подножия горы как новенький: починенный, выкрашенный заново в зелёный цвет, блестел стёклами на солнце.

2

– Ну вот, уже прохладно. – Потап потянулся к окну, хлопнула форточка.