Утраченная Япония

  Встречается так же тип «подсолнечников» — люди, или фирмы, которые покупают предметы искусства лишь для того, чтобы оказать впечатление на других. Отсюда берется мировая популярность художников с известными фамилиями, таких, как Пикассо или ван Гог. Я называю этот тип «подсолнечниками» с того времени, как музей, существующий практически для одного только экспоната, и располагающийся в токийском здании страховой фирмы Yasuda Marine and Fire Insurance, в восьмидесятых годах купил за весьма значительную сумму картину ван Гога «Подсолнечники». Ясуда не коллекционирует искусство, единственной причиной покупки этой картины было желание произвести впечатление на японских клиентов.

  Я должен признаться, что сам отношусь к обеим этим типам. Моя коллекция shikishi и tanzaku, сбор сотен листочков бумаги, идеально подходит к типу собирателя марок. Когда я покупал shikishi, то пробовал собрать полные наборы, например, каллиграфии всех глав рода Reizei от 1500 до 1900 года. Полагаю, что это недалеко ушло от коллекционирования открыток с изображениями бейсболистов. Если же говорить об известных фамилиях, признаюсь, что мне доставляет огромное удовольствие владеть работой известного художника, и показывать ее, чтобы создать впечатление у знакомых. И я совершенно не стыжусь этого.

  Но самое большое мое удовольствие от коллекционирования предметов искусства заключается в другом. Эти коллекции служат мне для создания определенного мира. Например, в токонома я вешаю свиток, на котором нарисована гора Тай и три решительных иероглифа говорят: «Честь не останется одинокой». Под ним располагаю столик династии Мин, на котором лежит экземпляр «Диалогов Конфуция», раскрытый на фразе: «Учитель сказал: «Человек достойный не остается в одиночестве, у него всегда будут соседи». Рядом с книгой лежит жезл мифических владык, ruyi, собирающий в себе, как говорят, магические силы, способные призвать мир мудрецов. В мисочке плавает цветок из сада, в других частях комнаты стоят «камни духов» — в их изменяющихся формах китайцы видели влияние силы дао. Перед камнями находятся веера с надписями учёных эпохи Эдо, и все это объединяет между собой общая тема. Это мир, какой никогда не найдешь в музеях. «Камни духов», которые лежат отдельно в витрине, не являются чем-то исключительным, свиток с афоризмом «Честь не останется одинокой», если он висит на стене без связи с интерьером, имеет значение только для мастера каллиграфии. Но благодаря собранию определенного количества таких объектов и их художественной аранжировке, мир ученых, или придворной аристократии Киото, возвращается к жизни.

  Сегодня молодые японцы не знают культурную историю своей страны. Многие тоскуют о потерянном мире искусства и красоты, но куда бы они не пошли, всюда натыкаются на бетон и искусственное освещение. Эта проблема еще более серьезна в других азиатских странах, таких, как Китай или Тибет, где старинные культуры находятся в смертельной опасности. В Японии осталось очень мало домов, в которых можно почувствовать дыхание древней красоты, и что самое смешное, большинство из них принадлежит иностранцам, таким, как Дэвид или я. Когда посетившие мой дом студенты уходят глубоко взволнованными, я испытываю гордость, и чувствую, что моя задача, как коллекционера произведений искусства, была выполнена.

  Близится конец двадцатого века, и мир собирателей искусства находится в поворотной точке. Во всем мире видны изменения — частных хозяев сменяют общественные организации. Предметы из моей коллекции переходили из одних рук в другие, либо хранились веками, как семейные сокровища. Я представляю, что их прежние хозяева изучали их и радовались ними так же, как и я; они жили с ними, открывали связанные с ними секреты, благодаря чему росло знание этих людей об искусстве и жизни. Однако времена, когда человек мог обладать такими предметами, близятся к концу; я полагаю, что большая часть моей коллекции однажды окажется в музее. Частный коллекционер следующего поколения должен будет обладать очень большим состоянием, чтобы создать подобную коллекцию, и весьма вероятно, что мой нынешний стиль жизни не переживет этого столетия.

  В последние года антиквариат в Японии стал редкостью. Пятьдесят послевоенных лет объекты из kura текли на рынок искусства, словно вода из бьющего источника. Но после пятидесяти лет разрушений осталось только несколько kura, и предметы ubu постепенно исчезают с киотских аукционов. Особенно заметно уменьшилось число и качество ширм, а так же картин тушью, которых через несколько лет вообще не будет. Источник высыхает. Мои возможности содержать коллекцию зависят от одной единственной вещи — отсутствия у японцев интереса к азиатскому искусству. Пока так будет продолжаться, я смогу обогащать свою коллекцию, и сейчас, хотя это звучит эгоистично, я молюсь, чтобы это состояние продлилось еще немного.

Япония и Китай Hapaks legomenon