Утраченная невинность

— Ты не можешь знать этого наверняка. Как и я. Теперь это вряд ли имеет значение. Если тебе интересно, скажу прямо: я не считаю тебя виновным. Уиллер и Эшер остались бы врагами в любом случае. Они совершенно разные люди.

Вздохнув, Дарран сложил руки на коленях.

— Вы очень великодушны, господин. — Он откашлялся. — И вы ничего не можете сделать для Эшера?

— Ничего, — устало сказал Гар. — Хотел бы, но не могу. Я умер бы вместо него, если бы Джарралт позволил. Но остается еще королевство, в котором живет твой народ, Дарран, и ему требуется защита. Если бы Уиллер не начал шпионить за Эшером, если бы наш безумный план остался в тайне, никакой катастрофы не произошло бы. Мы нашли бы способ более безопасного управления погодой, возможно, излечили бы меня. Но теперь об этом поздно рассуждать. Эшера я спасти не могу. Даже себя не могу.

Дарран покачал головой.

— Это выше моего понимания, господин. Чтобы олк был способен на такие вещи…

— Согласен, — произнес Гар. — А теперь забудь обо всем, что услышал. Я же не должен был тебе это рассказывать. Не должен был обременять твою совесть правдой. Просто… — Голос Гара дрогнул. — Просто мне стало обидно, что он умрет, а о сделанном им добре будет знать только один человек. И всего один человек не будет считать его преступником и изменником.

Дарран облизал пересохшие губы.

— Понимаю, господин. Не стану отрицать, что пережил потрясение… но рад, что вы мне все поведали.

— В самом деле? — Принц покачал головой. — Будем надеяться, что радость не сменится раскаянием.

— Не сменится, — заверил Дарран. — Господин, все это действительно прискорбно, но ничего не изменится, если вы решите уморить себя голодом. Прошу вас, поешьте.

Гар вздохнул.

— Попробую. Но ничего не обещаю, Дарран. Мне надо написать речь, а при мысли о ней у меня душа переворачивается. Оставь меня, а я попытаюсь съесть хоть немного твоего цыпленка.

— Хорошо, господин, — согласился Дарран и вышел, всей душой сострадая принцу.

* * *

Большой зал собраний во дворце гудел от множества голосов, когда за несколько минут до начала Морг подошел к его дверям, таща за собой калеку. Войдя, он остановился и оглядел представшую перед ним картину. По левую руку на скамьях расселись доранцы. Некоторые действительно обладали талантами и влиянием, но большинство лишь тешили себя тем, что само их пребывание в Общем Совете означает участие во власти. Он сдержал улыбку. Неведение может оказаться иногда большим благом. Отдельной группой ближе к креслу председателя расположились Нол Далтри, Горд Хафар и Тоб Бокур, ближайшие друзья Джарралта. Как они удивятся, когда узнают, что для них нет мест в Тайном Совете нового короля.

Горд заметил его и поднял руку в знак приветствия. Нол и Тоб последовали его примеру. Он кивнул в ответ, едва улыбнувшись.

Скамьи с правой стороны предназначались для олков, а именно для глав гильдий и их супруг. Судя по воспоминаниям Джарралта, обычно они представляли собой крикливую толпу, но в этот день сидели молча или общались тихо, имея озабоченный вид. Их скотские рожи выражали беспокойство, под глазами залегли тени. Он бросали злобные взгляды на сидевших напротив доранцев. Они не владели магией, но абсолютно безмозглыми их считать было нельзя. Ясно, что слух о позорном аресте Эшера распространился по городу. Розовые мечты олков рухнули, и вместо них в душах поселился страх.

Им было чего бояться.

Прямо напротив входа располагалось кресло председателя, а за ним — возвышение с местами для короля и членов Тайного Совета. Оно было почти пустым — только одно место занял человек в роскошных одеяниях. Не Борн. Не Дурм. Это был Холз, приехавший пораньше и сейчас кивавший лысой головой, сидя в кресле. То ли молился, то ли спал.

Какое заметное сокращение в рядах власть имущих. Но гуще они не станут. У короля Морга не будет Тайного Совета, ему не нужен хор дураков. Его власть будет абсолютной. Никаких оппонентов, никакого расхождения во мнениях быть не должно. Отныне и до тех пор, пока не падет Стена. Один король. Один голос. Это единственно правильный способ правления. Шесть столетий абсолютного одиночества убедили его в этом.

Еще один дорогой друг Джарралта, Пейн Сорволд, сидел в кресле председателя Совета. Заметив Морга и Гара, он двинулся к ним. Они встретились в центре зала.

— Ваше величество. Конройд. Добро пожаловать.

Калека поклонился.

— Советник Сорволд.

— Простите, господин, но мы вас не ждали. Это советник Джарралт потребовал срочного созыва заседания Общего…

— Я знаю. У меня есть краткое обращение к Совету, — сказал Гар. — До того, как вы… перейдете к другим вопросам.