Утраченная реликвия

– Взбра-а-нной Во-о-ево-де по-о-беди-и-тельна-я, яко изба-а-вльшеся-а от злы-ых, бла-го-да-а-рственна-я во-о-списуем Ти раби Твои, Богоро-о-дице, но яко иму-щая держа-ву не-победи-и-мую, от вся-ких нас бед сво-о-боди, да зове-е-ем Ти: ра-а-а-дуйся, Неве-сто Не-неве-стна-я.

Еще в семинарии Серафим узнал, что это одно из самых любимых в народе православных песнопений на самом деле есть древний кондак праздника Благовещения, написанный греками в честь избавления Константинополя от нашествия на город варваров в седьмом веке. И вот теперь эта песнь, прославляющая Богородицу, звучит по-славянски над Москвой.

Несмотря на лютый мороз, голос Серафима ни разу не дрогнул, а его руки не заледенели и крепко держали икону. Та, главная икона Богоматери Одигитрии Тихвинской, список с которой был призван сейчас спасти Москву, по преданию чудесным образом покинула Константинополь за семьдесят лет до его падения под ударами турков-османов, и в 1383 году явилась на Руси в пределах Великого Новгорода над Ладожским озером. Совершив «светозарное шествие по воздуху», икона Богоматери остановилась на реке Тихвинке. Здесь в ее честь построили деревянный храм, а в 1515 году на его месте для хранения чудотворного образа по повелению великого князя московского Василия III был возведен каменный Успенский собор, стоящий и поныне. В 1560 году царь Иван Грозный основал при этом соборе мужской монастырь, который стал на протяжении веков местом паломничества православных людей. Они стекались в монастырь со всех концов Руси на поклонение одной из главных православных святынь – Тихвинской иконе Богоматери. Особенно почитаемой эта икона стала после того, как она чудесным образом помогла русскому войску в 1613 году одолеть шведскую армию и спасти город Тихвин и Тихвинской Успенский монастырь. Она же осенила благословением заключение Столбовского мирного договора со Швецией в 1617 году. И вот сейчас, три с лишним века спустя, список с этой великой иконы был призван спасти от врага Москву!

Погруженный в молитвы Серафим не замечал, что в те моменты, когда они приближались к позициям гитлеровских войск, по самолету начинали бить десятки зенитных орудий. Дважды в погоню за самолетом бросались немецкие «Мессершмиты». Они могли без труда разделаться с «транспортником», но каждый раз к своему огромному удивлению и досаде, немецкие летчики почему-то теряли цель среди густых облаков.

…Когда самолет приземлился на Тушинском аэродроме, Серафим вдруг потерял сознание. Сказалось огромное, нечеловеческое напряжение, а также тяжелые испытания, выпавшие на его долю в тюрьме.

Когда Серафим очнулся, иконы в его руках уже не было. Сопровождавшие офицеры молча смотрели на него, и в их глазах читалось огромное удивление и восхищение. Они никак не ожидали, что этот истощенный, ослабленный голодом и побоями арестант способен на такое!

– Ну, пошли, спаситель! – на этот раз без всякой иронии произнес капитан госбезопасности.

Он помог Серафиму спуститься по лесенке на укатанный самолетными лыжами снег аэродрома. Пошатываясь от слабости, тот сделал шаг вперед – и увидел, как возле самолета остановился роскошный черный автомобиль. Не тот, в котором его привезли из тюрьмы – другой.

Распахнулась дверца, и из нее тяжелым медведем – не вышел, а именно вывалился грузный человек в пенсне и в длинном пальто.

Это был народный комиссар внутренних дел Берия.

Офицеры вытянулись в струнку и отдали честь своему главному начальнику. Майор отрапортовал:

– Товарищ генеральный комиссар госбезопасности! Ваше приказание выполнено.

Берия кивнул, пристально разглядывая Серафима. От его взгляда тому стало не по себе. О Берии в стране ходило много жутких легенд, которые передавались из уст в уста, но только шепотом и только самым близким, доверенным людям. Мол, это не Сталин, а злодей Берия устроил кровавые репрессии под предлогом борьбы с «врагами народа». Статья 58 «Контрреволюционная деятельность»… И кто только не попадал под эту статью! Колхозники, военные, шахтеры, ученые, врачи, актеры, певцы, рабочие… Многие твердо верили: мол, великий вождь товарищ Сталин ничего не знает о том, какой палач орудует, прикрываясь его именем, уничтожая лучших людей в стране.

Но Серафим всегда усмехался, слушая эти тихие разговоры. Ведь до Берии был палач Ягода и палач Ежов… И всего этого Хозяин не видел и не знал? Чепуха! Конечно, знал. Просто ему было выгодно, чтобы страх, окутавший всю страну, ассоциировался не с ним, а с именами его подручных.

Берия тем временем почти весело сказал:

– А тебе идет ряса, лейтенант!

Серафим насупился.

– Я сержант, товарищ генерал.

– А вот и нет! – хихикнул Берия. – За успешное выполнение боевого задания товарищ Сталин только что лично присвоил тебе звание лейтенанта! – А потом многозначительно добавил: – Конечно, если ты на самом деле успешно выполнил задание…

Серафим был удивлен. Он-то считал, что его сегодня же расстреляют! Ведь, по нынешним нравам, главного свидетеля в таком деле никак нельзя было оставлять в живых.

Словно бы поняв его мысли, Берия добавил: