Утраченная свобода

— Если бы я не знал по своему горькому опыту, мэм, что от вашего внимания не ускользает ничего, что бы ни происходило в Лондоне, я бы сказал, что вам о ней ничего не известно. В свете утверждают, что она является богатой наследницей.

— Ты говоришь о девчонке, которую приютила эта глупышка Бридлингтон? Мне говорили, что она красавица.

— Она действительно красива, — признался мистер Бомарис. — Но дело не в этом.

— Так в чем же?

Он задумался.

— Я в своей жизни не встречал более очаровательного существа, — сказал он. — Когда она пытается убедить меня в том, что обожает светскую жизнь, то ничем не отличается от других женщин, но когда, слишком часто, на мой взгляд, возбуждается ее сострадание, она готова на все, чтобы прийти на помощь тому, кто в ней нуждается. Если я женюсь на ней, то и оглянуться не успею, как она заставит меня начать компанию по облегчению страданий юношей, делающих себе карьеру, и превратит мой дом в приют для уличных дворняг, что весьма вероятно.

— Да? Неужели? — сказала ее светлость, сдвинув брови. — Но почему?

— Она уже успела навязать один экземпляр, — пояснил он. — Нет, наверное, я несправедлив к ней. Улисса она действительно мне всучила, но затем я сам предложил ему свое покровительство.

Герцогиня положила руку на подлокотник кресла.

— Прекрати свою дурацкую болтовню! — скомандовала она. — Кто такой Улисс?

— Вы уже забыли, что я хотел преподнести Улисса вам в подарок, — напомнил ей мистер Бомарис. — Я сам видел, как, спасая его, она разогнала толпу хамов.

— То, что ты рассказываешь о ней, звучит очень странно, — заметила ее светлость. — Она леди?

— Безусловно.

— Кто ее отец?

— Вот это, мэм, представляет собой тайну, которую, я надеюсь, вы сможете приоткрыть.

— Я? — удивилась она. — Не знаю, что могу тебе рассказать.

— У меня есть все причины полагать, что ее семья живет поблизости от Хэрроугейта, а я вспомнил, что не так давно вы посещали этот курорт. Вы могли бы встретить ее во время благородных собраний — бывают же благородные собрания в Хэрроугейте? Или же слышали что-нибудь о ее семье.

— Не слышала, — резко ответила ее светлость. — Более того, вообще не желаю ничего знать о Хэрроугейте! Отвратительное, холодное место, населенное обедневшим дворянством, с самой противной водой, которую я когда-либо пробовала в своей жизни! К тому же эти волы не принесли мне никакой пользы. Об этом каждый догадался бы с первого взгляда на эту дыру, только не мой размазня лекарь. Благородные собрания, в самом деле! Разве мне приятно смотреть на толпу провинциалов, безнадежно отставших от моды, танцующих этот ваш бесстыжий вальс! Танцы! Я бы это назвала по-другому.

— Не сомневаюсь в этом, мэм, но» умоляю вас, пощадите мои уши. Но для вас, кто» всю жизнь осуждал чопорность современных девушек, такое отношение к вальсу мне кажется нелогичным.

— Логично это или нет, я не знаю, поскольку ничего в логике не смыслю, — парировала ее светлость совершенно искренне, — но если это неприлично, то я так и говорю.

— Мы отвлеклись от темы, — твердо сказал мистер Бомарис.

— Так вот, я никогда не встречала никаких Тэллантов ни в Хэрроугейте, ни где-нибудь еще. Если я не пыталась проглотить то, что было выжато из отбросов, в чем меня никто не может разубедить, я сидела в самой невообразимой дыре вместо жилища и смотрела, как твоя тетка вяжет бахрому. Знаешь, я была вынуждена взять с собой свое собственное постельное белье!

— Вы всегда так поступали, мэм, — сказал мистер Бомарис, которому несколько раз посчастливилось быть свидетелем отъездов герцогини в какое-нибудь из ее знаменитых путешествий. — А также свою тарелку, свое любимое кресло, своего лакея, свою…

— Свои дерзости оставь при себе, Роберт! — перебила внука ее светлость. — Я не всегда бываю вынуждена брать все это с собой. — Она подергала концы своей шали. — Мне все равно, на ком ты женишься, — сказала она. — Но зачем ты околачиваешься около богатой наследницы, выше моего понимания.

— О, я вообще-то уверен в том, что у нее нет приданого, — спокойно ответил мистер Бомарис. — Я думаю, она хочет поставить меня на место.

На него упал орлиный взгляд.

— Поставить тебя на место? Не хотите ли вы сказать, сэр, что она не потеряла от тебя голову?

— Более того, она держит меня на расстоянии. Я даже не знаю, питает ли она ко мне вообще какие-нибудь чувства.

— Ее часто видят в твоем обществе, не так ли? — резко сказала ее светлость.

— Да, она утверждает, что мое общество полезно для укрепления ее положения в свете, — меланхолично сказал мистер Бомарис.

— Или она дьявольская пройдоха, — сказала герцогиня, и глаза ее заблестели, — или хорошая девушка! Боже, я думала, что уже не осталось девчонок, у которых хватило бы характера не млеть перед тобой. Мне она понравится?

— Да, я уверен, что вам она понравится, но, по правде говоря, мне наплевать, понравится она вам или нет.

К его удивлению, бабушка не рассердилась на него, а кивнула головой и сказала: