Утраченная цивилизация

Загораются огоньки масляных лампадок, кто-то продолжает громко беседовать в скобяной лавчонке, но в общем все готовятся ко сну. Правда, сегодня день особенный — сегодня праздник. Праздник ритуальный, своими корнями уходящий в самые архаические слои человеческой памяти.

На поле, что находится прямо за деревней, разжигают несколько костров. Жители, громко переговариваясь и возбуждая друг друга, подтягиваются к месту событий.

Днем уже состоялось ритуальное театрализованное шествие, было разыграно несколько сценок из похождений народных героев, но все это — лишь прелюдия к настоящему Действу.

Кажется, собрались все. Здесь можно заметить и жителей из соседних деревень: ведь ходят слухи, что лишь в этом месте живут несколько человек, которые воистину могут общаться с духами. А приобщиться к миру духовного, а по сути — оккультного, желает подспудно, пожалуй, каждый китаец. Наконец появляются главные персонажи, их пятеро — «Великий учитель» (да ши) и четверо помощников — «посвящающих учителей». До этого мне уже рассказали, что суть их знания — от древнейших первопредков, стоявших у истоков не только китайской нации, но и всего человечества (по понятным причинам считается, что оно возникло на территории Китая). В облике этих людей нет ничего особенного, что говорило бы о них как о великих мудрецах, тайных посвященных, — одним словом, ничего наигранного и наносного, о чем так любят порасуждать западные мистики. Эти люди кажутся даже немного смущенными, раскланиваются и традиционно улыбаются, как бы извиняясь, что собрали здесь столько народа. Впрочем, самоуничижение, умаление собственной значимости — характерная черта общения на всем Дальнем Востоке. Вся эта излишняя скромность, переходящая порой в юродивость, как бы призвана, наоборот, подчеркнуть на самом деле выдающиеся личные качества этого человека. Но это так — из области национального характера. То, что происходит в дальнейшем, вряд ли можно объяснить национальным характером.

Ключевой момент каждого праздника эзотерической секты — посвящение новых членов. После монотонного чтения молитв, призывов к духам, возжигания благовоний перед алтарем местных божеств, во время чего и так перевозбужденная публика изрядно заводится, начинается собственно обряд инициации. Посвящающий учитель дотрагивается пальцем до центра лба учеников — он открывает им «третий глаз», из которого душа после смерти воспарит в заветный Западный Рай, и таким образом будет обретено духовное бессмертие. В центр круга выводят молодую девушку.

«Посвящающий», издав высокий звук, внезапно одним движением срывает с девушки ее наряд, и она оказывается абсолютно обнаженной. Это поразительно — в Китае, где показ обнаженного тела считается тягчайшим преступлением против конфуцианской нравственности, где женщины традиционно носили наряд, прикрывающий их от шеи до самых кончиков пальцев, такого свободного покроя, что под ним нелегко даже определить очертания фигуры, а тут — дерзкая нагота! Но, кажется, на саму наготу никто не обратил внимание, собравшиеся, за исключением нескольких стариков-инициаторов и двух пожилых женщин, методично раскачивались из стороны в сторону, притопывая ногами в ритм барабанным ударам.

Обнаженная девушка находилась, по-видимому, под воздействием напитка, выпитого ею из тыквы. Какими-то деревянными шагами она подошла к серому полотнищу, расстеленному на земле, под руки ее поддерживали две старухи.

Девушка, закачавшись, вдруг рухнула на землю, и помощницы аккуратно уложили ее на кусок материи. Все затихли, и вдруг в этой тиши забил барабан — все быстрее и быстрее, пронзительно прорезался звук какой-то китайской свирели. Сочетание очень низкого и очень высокого звуков начало давать свой эффект, люди постепенно раскачивались и, кажется, что-то проговаривали, повторяя слова за одним из посвящающих. Другой тем временем подошел к обнаженной и недвижимой девушке, аккуратно и сосредоточенно начал расставлять на ее теле небольшие курительные благовонные пирамидки в виде конуса: поставил одну на лоб, по две на плечи, ладони, у сосков, по одной на центр живота и на лобок. Свечки зажжены, «посвящающий» громко прокричал славословие «нескончаемо великому Будде Майтрее» — Будде будущего. За ним начали вторить какие-то старушки. Постепенно их глаза закатывались, они что-то зачерпывали из глиняной лохани, передавая ее друг другу, и обмазывали себе губы. Это «что-то» — темное в свете костров потом оказалось кровью. Нет, не человеческой — кровью ритуальной черной курицы («курица черной кости»), а сам обряд обмазывания губ кровью, по сути, символизирует собой обет молчания.