Утраченное Просвещение: Золотой век Центральной Азии от арабского завоевания до времен Тамерлана

Таким образом, естественный отбор работает благодаря постоянной заботе великодушного и разумного Бога. Поскольку для Бируни «все вещи божественны»[1027], природа в этом случае является Богом, который обеспечивает поддержание всех форм жизни посредством осуществления естественного отбора. В самом деле, понимаем мы или нет работу этого процесса, естественный отбор является основным принципом, регулирующим все, что живет. Придя к такому выводу, Бируни, писавший в Афганистане тысячу лет назад, сделал шаг в сторону выводов Чарльза Дарвина относительно этого же процесса. Различие состоит в том, что, по Бируни, Бог выбирает людей и виды животных и растений на основе какого-то предопределенного набора критериев, сформированного на основе его всеобщего плана, в то время как у Дарвина критерии определяются самим процессом отбора[1028].

Осталось еще одно важное различие между Бируни и его преемником викторианской эпохи: по Бируни, виды статичны. Его задача заключалась в том, чтобы объяснить сохранение и здоровое существование живых организмов, а не их эволюцию во времени. Бируни не считал эволюцию невозможной, наблюдая ископаемые, не имеющие аналогов среди современных ему существ. Фактически он давно предложил теорию геологической эволюции для объяснения значительных изменений. Но в том, что он не применял те же принципы к эволюции живых организмов, Бируни оставался человеком своего времени и всех последующих эпох, вплоть до середины XIX века.

Представив своим читателям эти новаторские идеи, он пришел к выводу, что идеи реинкарнации и переселения душ не лишены смысла, поскольку представляют собой своего рода экологию окружающей среды в применении к душе человека. Он добавил еще одно замечание, указав, что эти понятия можно найти не только в индуизме, но и в идеях мусульманских суфиев, хорошо известных его читателям.

Ритуалы индуизма также не ускользнули от внимания Бируни, и в своих размышлениях о них он не полагался ни на священные тексты, ни на работы индуистских мыслителей. Вместо этого он делал их понятными, указывая на параллели в классической греческой религии и показывая их практичность. Так, он нашел лишь небольшое отличие между кремацией у индусов и у греков эпохи Гомера, и обе традиции он проследил до веры в единство сотворенных существ[1029]. Что касается воздержания индусов от употребления говядины, разве это не просто разумное ведение хозяйства в свете того факта, что «корова является животным, которое служит человеку»[1030], перевозит грузы, помогает пахать поля, дает молоко?

Пост, милостыня и паломничество существовали не только в индуизме, но и в исламе, поэтому Бируни не чувствовал необходимости объяснять их с теологической точки зрения, а вместо этого перешел к более общей оценке того, как они работают на практике. Очевидно, все три традиции были благоприятны для здоровья и всеобщего благосостояния. Но индуизм оставил их в статусе добровольных обязанностей, а не установленных Богом требований[1031]. Иными словами, индуизм подразумевает, что люди будут поступать разумно по собственной воле. Бируни не провел параллели с исламом, который считает соблюдение поста, подаяние и совершение паломничеств обязательными.

Бируни об индуизме, исламе и Махмуде

В своей книге Бируни обрисовал сложную, подробную и рациональную картину индуизма и индийской культуры. Многое там ему очень нравилось, но он старался избегать пропагандистского тона. Также он не рассматривал Индию как экзотическую страну и писал о ней без романтизма. Не хотел казаться беспристрастным, что означало бы передергивание фактов для создания видимости объективности. Стремился быть максимально точным в своей работе. В «Индии» мы видим труд необычайно требовательного энциклопедиста, чей подход стал значительным шагом вперед в научном изучении культуры и общества.

Оставаясь беспристрастным, Бируни создает для читателя картину Индии как творческой цивилизации, которая решала те же проблемы философии и науки, какие занимали древних греков, арабов и жителей Центральной Азии – хотя и особым образом. Бируни никогда прямо не утверждал этого, но единство человечества подразумевается на каждой странице его книги. В мире Бируни не противопоставлялись «мы» и «они», но описывались различные культурные решения одних и тех же проблем, стоящих перед человечеством. В этом он вторил Аристотелю, но противоречил принятому в Средние века мнению. Примечательно, что критики Бируни среди современных ученых оказались в числе тех, кто оспаривал факт развития гуманизма в рамках так называемого исламского ренессанса[1032]. Но сам Бируни на страницах «Индии» занимал позицию, которую можно справедливо назвать мусульманским гуманизмом. Он рассказал своему читателю, что индийская культура и ее мыслители отличались от мира ислама, но оказались связаны с читателями «Индии» проблемами, которые они пытались решить. В конце концов, индусы были равны мусульманам.