Утраченное Просвещение: Золотой век Центральной Азии от арабского завоевания до времен Тамерлана

Этот конфликт разразился в 744–751 годах, но его главные центральноазиатские компоненты сложились после гибели Кутейбы в Мерве в 715 году. Самой главной причиной конфликта оказались раздоры среди арабов. Их число в Мерве к тому времени выросло до 50 000 человек[340], что было в несколько раз больше, чем в следующем по численности военном расположении региона. Современные войска стараются удерживать и контролировать занятые территории, имея под рукой разрушительное оружие и средства мгновенной коммуникации, но тем не менее они все еще полагаются на свою численность. В Центральной Азии в VIII веке находящиеся там войска арабов были малочисленными и слабыми, чтобы преуспеть в своей завоевательной миссии.

Среди тех арабов, которые двигались на восток, несомненно, были воины, искренне воодушевленные миссией джихада. Они могли почтительно смотреть на тех четырех сахаба (первых сподвижников пророка)[341], которые участвовали в действиях по завоеванию Центральной Азии. Основную массу арабов, однако, составляли обедневшие бедуины, искавшие наживы и лучшей жизни – с джихадом или без него. К 700 году все большие и малые арабские племена были представлены в обеих группах. Они неизбежно перенесли на новую территорию все междоусобные распри, существовавшие в Аравии.

В рядах арабских войск можно было найти множество сторонников Омейядов, но противников халифа становилось все больше. Омейядов обвиняли в том, что они слабые и безбожные захватчики из клана, который воевал против Мухаммеда, а затем «украл» халифат у его законных наследников, прямых потомков двоюродного брата и зятя Пророка. Многие, кто не обращал внимания на эти генеалогические споры, просто ненавидели Омейядов. Хотя несколько крупных землевладельцев Центральной Азии заключили мир с арабами, большинство были против них. Знатные дома западной части Хорасана были преданны своей зороастрийской вере, как и большинство жителей Бухары и Самарканда[342]. Буддисты придерживались своей веры, а тюрки – шаманизма. Кроме того, те местные жители, которые обратились в ислам, быстро разделились по той же линии, что и арабы, пополнив ряды противников династии Омейядов. Большинство в обоих «лагерях» восстало против режима, когда Омейяды не выполнили обещания о выдаче денег тем, кто обратился в ислам.

Налоги и плохое управление, а не религия как таковая, явились основой антиомейядских настроений. Каждый город и регион в Центральной Азии должен был платить дань тем, чем мог. Древний город Исфара (в современном Таджикистане), например, обязался поставлять слитки железа сборщику дани, а Кабул, Самарканд и некоторые другие отправляли халифу несколько тысяч рабов[343]. Не имея никакой финансовой поддержки от халифа и оставаясь у власти недолгое время, арабские правители грабили везде, где могли[344]. Один арабский правитель из Хорасана платил ежегодные налоги Багдаду, отправляя 1999 рабов из Кабула в столицу. Неудивительно, что многие образованные горожане в Центральной Азии смотрели на своих арабских завоевателей как на дикарей[345].

Налогообложение и религия при арабском правлении были тесно связаны. В какой-то момент правители объявили, что обратившиеся в новую веру будут освобождены от налогов. Целые города провозгласили себя мусульманскими, освободившись таким образом от ненавистных податей[346]. Счетоводы быстро поняли, что так была разрушена налоговая основа халифата. В городах считали, что новый исламский порядок Омейядов существует в основном для арабов, а жители Центральной Азии должны просто платить по счетам. Не помогло и то, что арабские поселенцы стремились жить обособленно, в своих кварталах[347]. Требования арабов по уплате дани и налогов также разозлили кочевых тюрков, живущих в сельской местности. Помимо геополитической реальности (арабы собирались заменить тюрков в роли региональных наместников), их требования платить дань фактически лишали тюрков основного источника дохода. Неудивительно, что тюрки боролись с иноземцами, а арабы отвечали им все более жестко. Только в одной Бухаре тюркские и арабские войска провели три крупных сражения в первые годы после смерти Кутейбы[348]. Тюрки, горевшие желанием отомстить, объединились вместе с местной персидской знатью, в то время как другие присоединились к китайским войскам.

Это протестное движение поднялось в самый неподходящий момент для арабов. В то время когда Кутейба впервые попытался захватить Бухару, войска клана Омейядов прошли большую часть Испании и проникли на юг Франции. К 731 году, когда жители Центральной Азии взяли в руки оружие, чтобы защитить себя, силы франков и других германских племен под командованием Карла Мартелла разбили мусульманские войска в битве при Пуатье. Однако даже до этого поворотного момента жители Центральной Азии понимали, куда дует ветер и что у них появился шанс избавиться от мусульманского ига.