Утраченное соглашение

Хоть ее губы дрожали, а лицо стало напряженным, Фостин сорвалась с места и пошла следом.

* * *

Робин смутно осознавала, что Фостин идет за ней, но не думала, что это важно. Она не отметила и то, что курьер, часами бегающая по Давиллону, не могла ее догнать.

Ее легкие пылали от усилий и холода, дыхание вырывалось паром, люди мелькали потрясенными и злыми лицами, кричали и ругали девчонку, что миновала их, порой отталкивая с силой, что не вязалась с ее размером.

Это не было важным. Мира не было, только место назначения, дорога туда и эмоции в ее разуме, грозящие утопить ее. Страх и гнев, обида и тревога, больше любви, чем она хотела признавать, и уголек ненависти…

Она знала, что подошла к кладбищу, уловив запах почвы и растений, которого не было в других местах в это время года. Город и церковь старались сохранять кладбища (богатые, по крайней мере) густо засаженными, чтобы это мешало там ходить в любое время года, хоть они не всегда работали над этим усердно. Через полминуты стало видно ворота.

Робин застыла, грудь вздымалась, тело дрожало, но не из-за холода. Она сжала железо рукой, согнулась, и ей казалось, что она рухнет…

Она не видела и не ощущала руки, что поймали ее, пока не повисла в их хватке.

— Поймала, милая.

— Ф-Фостин? — разве она должна тут быть? Это было хорошей идеей? Она не могла думать из-за боли в голове и сердце…

— Это я. Идем.

Руки обвили плечи Робин, помогли встать. Точки медленно рассеялись перед глазами, отступили и боль с тошнотой.

— Фостин, я…

— Это она, да?

Робин проглотила достаточно своих слез, чтобы узнать это состояние у других: дрожь слов, дрожь лица. Впервые ощущая все вокруг себя после тех написанных слов, она легонько провела пальцем по щеке женщины.

— Думаю, да, — просто сказала она. — И я должна.

— Знаю.

— Ты… пойдешь со мной?

Робин не знала, что на лице может отразиться сразу столько эмоций, но когда Фостин взяла себя в руки, там осталась печальная и нежная улыбка.

— Зашла так далеко…

Сжимая руки друг друга, они прошли врата и отправились по тропам, окруженным снегом.

Через миг Робин задумалась, почему никто не спросил, зачем они пришли. Врата кладбища не закрывали на закате, но один или два стража следили за ними, пока врата не закрывали в темноте.

«Может, мы их пропустили…», — она слишком устала, отвлеклась и не думала о другом.

Она узнала бы кладбище Женевьевы Маргулис, даже если бы не была тут много раз до этого сама и с… ней. В отличие от других могил, тут росла трава, вокруг камня цвели цветы, поверхности покрыл плющ. Она и Ольгун сделали их зелеными…

Но в этот раз не только магия божества питала растения у тела Женевьевы. А кровь четырех трупов, разбросанных на могиле и траве неподалеку, они умерли недавно, раны еще сочились кровью в холодном воздухе. Коричневые пятка на надгробии, цветы были раздавлены под мертвыми.

— О, боги…

Робин отошла от Фостин, словно могла рукой стереть кровь. Мир расплывался от подступивших слез, она могла лишь моргать.

Зашуршали юбки курьера, кожа, и Фостин оказалась рядом с ней с кинжалом в руке, маленьким пистолетом в другой.

Женщина бегала по Давиллону днем и ночью.

— О, как мило. Я не ждала вас двоих.

Женщины обернулись к фигуре напротив, возле маленького мавзолея. Она была тенью на фоне склепа. Робин заметила плащ с капюшоном, но лишь это.

— Что это такое?! — завизжала она невольно.

— Двух фазанов одним выстрелом, — женщина? Да, голос явно был женским. — Начну с послания, — рука махнула на тела. — Узнаешь их? Нет? Они не очень похожи. Труп аристократа — Гуррерре Маргулис, патриарх его дома, отец бедной гниющей Женевьевы. Гуррере отказался от предложенного шанса, и я ответила.

Робин не могла дышать, думать, могла лишь ждать, пока два желания в ее душе сражались — желание разреветься и задушить женщину голыми руками.

— Кто ты? — она испугалась, что смогла выдавить слова, а потом поняла, что спросила Фостин.

— Просто путешественница, что вернулась домой, — Робин слышала ухмылку в ее голосе. — И, кстати, если выстрелишь, промажешь. И я разозлюсь.

Пистолет курьера задрожал.

— А… второй фазан? — спросила девушка.

— О, до этого дойдем, червячок. У меня есть второе послание, личное, и ты его доставишь.

Робин могла поклясться, что женщина не двигалась, таким быстрым был ее бросок. Он перенес ее к Фостин со скоростью молнии из тени.

Пистолет звякнул, ладонь отбила его, другой кулак женщины врезался в живот курьера, и та упала на четвереньки, ее стошнило кисло пахнущей жижей с кровью.

Робин только начала кричать от страха, когда женщина добралась до нее. Сталь сверкнула в ее кулаке, отражая лунный свет, и Робин узнала кинжал Фостин, а потом он пропал и прижался к ее горлу.

Рыжие. Странное замечание в этот миг, но из-под капюшона выбилась прядь рыжих волос женщины.

И ее глаза были большими и белыми.

— Я могла бы просто убить тебя, — прошипела она, дыхание было теплым на лице Робин. — Это было бы приятно и больно. Но это не понятно, да? Тебя могли бы убить многие…

Улыбка белая, как и глаза во тьме капюшона.