Утраченное соглашение

То, что чуть не вырвалось, эта буря эмоций, что могла в любой миг прорвать дамбу, не успело этого сделать. Ее размышления прервал, разбив, как витраж, хруст шагов по покрытым инеем камням за ней.

Шаг принадлежал тому, о ком Ольгун не предупредил ее!

Глава вторая

— Морис?!

— Так ты приветствуешь людей, Виддершинс? — его слова были напряженными, почти маниакальными. — Признаю, последний раз был случайностью. Мне так показалось. А тебе? Я так думал. А теперь не так уверен, и земля холодная, и мне сложно дышать из-за тебя тут, и клинок ужасно близко к моему лицу, если подумать. Может, нормально поздороваемся?

Ее лицо было ошеломленным, глаза — большими, она напоминала лань, внезапно столкнувшуюся с акулой. Виддершинс встала. Морис — точнее, брат Морис из ордена Святого Бертранда, бывший помощник умершего архиепископа — почти надулся от отчаянного вдоха. Было ли это от облегчения, что ее колено покинуло его грудь, или что ее рапира уже не была в мышином шажке от его глаза, оставалось загадкой. Но это было не важно, потому что глубокий вдох с зимним воздухом заставил его покраснеть, схватиться за грудь и кашлять почти две минуты.

Он почти не изменился: соломенные волосы, выстриженные тонзурой, мягкие, но не слабые черты. Его коричневое одеяние монаха отчасти скрывал белый плащ. Его единственным украшением было Вечное око, символ Священного соглашения, представляющего 147 признанных богов Галиции.

И оно выделялось, потому что — не думая о традициях строгости и простоты монахов — было не из дерева, керамики или олова, а из серебра, что сияло даже без солнца.

Виддершинс не нужно было спрашивать. Она видела это раньше — не такой же, но схожий символ. Она взглянула на каменный фасад мавзолея и не смогла подавить улыбку.

— Он одобрил бы, — тихо сказала она, а потом пожала плечами, когда монах удивленно моргнул. — Простите за это, — сказала она, хоть ее тон был изумленным, а не безразличным, — просто вы подкрались ко мне.

— О, я…

— Зачем вы подкрались ко мне?

— Я не был уверен, что это была ты…

— А еще, — Шинс прищурилась, обдумывая ситуацию, — как вы подкрались ко мне?

— О, не понимаю, о чем…

Возмущенная воровка уже слушала не его.

— Вот как, — проворчала она. — Это, по-твоему, было смешно? То, что он не показался угрозой, не спасло бы его от смерти, если бы я пронзила чем-то острым его…! Ох, — она робко улыбнулась Морису, теперь искренне извиняясь, заметив, как его глаза становятся все шире, и как он бледнеет. — Позже это обсудим, — шепнула она уголком рта. А потом громче. — Ох, не знаю, сколько вам известно…

— Не здесь. Прошу, не на морозе. Недалеко хижина смотрителя. Укроемся от ветра, выпьем горячего чаю…

— И скроем меня от глаз стражи?

Морис выдавил улыбку.

— Я могу за тебя поручиться, но возникнет много вопросов — ты не вошла через ворота, или мне сообщили бы — и я не смогу им всего объяснить.

Шинс рассмеялась.

— Хорошо. После вас.

Нервно оглядываясь, словно она могла просто исчезнуть, монах вел ее по тропкам кладбища, огибая склепы, стараясь не выходить на основные дороги. Он много раз заходил вперед и проверял, чисто ли, а потом удерживал гостью на месте, пока не проходила стража.

После третьего такого случая Шинс встала за монахом, двигаясь неслышно по снегу.

— Зачем столько стражи, Морис? — прошептала она.

— Виддершинс… я понимаю, что мы знакомы, но правильнее будет называть меня «брат Морис». Хотя бы на святой земле, как эта.

— Уильяму это неправильным не казалось, — отметила она. — Так что со стражей, Морис?

Монах хмуро посмотрел на нее, а потом вздохнул и повернулся к танцующим снежинкам.

— Просто на случай мятежа на кладбище.

— Мятежа?

Морис точно раскрыл рот, она поняла это даже по его спине.

— Ты не заметила протестующих, кричащих на каждом углу? Надписи и листовки повсюду? Город только убрал один квартал, как в другом…

— Я избегала видных углов, — она пожала плечами. — И основные улицы. А вообще это место как Давиллон, но богаче и нахальнее.

— Лурвью, — процедил он, — не Давиллон. Такое тут не нормально.

— Точно. Так откуда мятеж?

— Мы дойдем до этого. Это тоже разговор «не для мороза».

Они притихли. Усилился ветер.

Шинс ждала, пока не стало ясно, что больше он ничего не скажет. Она спросила:

— Но почему, на самом деле, тут стражи?

Морис вздрогнул, словно обнаружил моль в своей одежде.

— Что?!

— Ладно вам, Морис. Вы — монах, еще и верный. Я вижу в вашей позе, слышу в голосе, когда вы пытаетесь врать.

— Я не врал, — проворчал он. — Просто… я жду, чтобы все тебе рассказать.

— Хватит ждать.

Еще вздох.

— Ладно. Стражи… — он повернулся, порыв ветра бросил снежинки в его капюшон. — По этой причине я не спешил подходить к тебе, — сказал он, голос был лишь немного громче ветра. — Тут есть… подозрительные личности, они появлялись уже несколько месяцев.

— Это точно были не родственники, пришедшие на могилу к лорду Подозрительному IV, или кому-то похожему?

— Мы тут не полные дураки, Виддершинс. Не говори так.

— И не собиралась. Слишком просто.

У Ольгуна в ее голове была истерика.