Утраченное сокровище

Молли благодаря опыту не впала в премьерный ажиотаж, как другие, она была спокойна и деловита. Импровизированная сцена выглядела великолепно. Ее одиннадцать маленьких воспитанников выучили назубок свои роли. За час до представления они уже нарядились в свои праздничные костюмы и теперь явно нервничали, не зная, чем себя занять. Молли, как могла, старалась поддержать их.

Выглянув из-за занавеса в зал, она увидела уже собравшихся родителей, переживавших больше, чем их отпрыски. Все ждали начала представления. Тут Молли разволновалась сама — так приятно было ощущать признание родительской любви. Явился даже старший Ходжес. К удивлению Молли он был в приличном пиджаке и галстуке, волосы аккуратно причесаны.

Ее переполняло чувство гордости за то, что она и ее ученики тоже участвовали в строительстве клуба, собирая необходимые средства. Внезапно она ощутила, какое важное место в ее жизни занял Саммит и его обитатели.

А Уинслоу Форчун в это время мчался на лошади. Он торопился сделать одно важное дело — Разыскать Лору Ходжес — это нужно Эдди. Уинслоу подсознательно чувствовал свою ответственность за мальчика.

После занятий в школе Эдди зашел к нему в контору, чтобы поговорить. В конце разговора Уинслоу обещал узнать, что-нибудь о его матери. Парень был очень расстроен и смущен, потому, что кто-то сказал ему, что Лора спит с мужчинами за деньги.

Уинслоу всегда питал симпатию к этой женщине, жене старого товарища. Эдди расстроился и Уинслоу сам предложил поехать в Плейсвилл, чтобы разыскать Лору. Эдди хотел отправиться с ним, но Форчун уговорил мальчика остаться, так как мисс Кеннеди очень рассчитывала на него в предстоящем представлении. Вся программа рухнет, если не будет Эдди.

…Уинслоу ужаснулся, когда увидел ее жилище — сущая лачуга для нищего.

— Лора! — входя, позвал Уинслоу. — Не волнуйся, — сказал Уинслоу, мы здесь долго не задержимся, и снова позвал: — Лора, я…

Кто-то зашевелился в полумраке, послышался глухой грудной кашель.

Зрители расселись на лавках. Кто-то громко захлопал в ладоши. В зале стало темно.

И тут послышался звон колокольчика — бум-бум-бум и снова — бум-бум-бум. Поднялся занавес, зажглись лампы на сцене, и зрители увидели замечательную декорацию: море, пальмы и тропическое солнце.

Маленькая фигурка метнулась по сцене, размахивая копьем. Тишину разорвал гортанный боевой клич. В ответ выскочила с другой стороны другая фигурка и тоже призывно завопила.

— Ба-а! Черт! Они же голые!..

Без сомнения, это была одна из самых скверных ночей для Уинслоу. Такого и врагу не пожелаешь.

Лора Ходжес решила, что пришел один из ее клиентов. Узнав Уинслоу, она просто взбесилась, потом впала в апатию. Она рыдала, рассказывая о своей жизни.

Много горького услышал Уинслоу. Он мог бы осудить эту падшую женщину, бросившую своего мужа и сына, и теперь за гроши спавшую со всякими бродягами, но Уинслоу пришел к ней не морали читать.

Лора была сильно больна. Он не узнавал в ней ту счастливую хорошенькую женщину, которую знал столько лет. Он увидел издерганную помятую женщину в грязных лохмотьях. Уинслоу хотел сразу же бежать из этой лачуги, от этой грязной проститутки, но кто же еще спасет ее? Уинслоу выложил из карманов все деньги, которые у него были с собой, и обещал прислать еще.

Он уговаривал ее порвать с порочным промыслом, привести себя в порядок и вернуться в Саммит.

— Ложись на кровать, Лора, и попробуй согреться. Я растоплю печь и схожу еще за дровами, чтобы тебе хватило на день-два. Завтра я пошлю за доктором…

Уинслоу уже вскочил на лошадь, когда к домишке Лоры подъехал Бакли Брукс с двумя мужиками.

— Э-эй! Это же наш босс! Уинслоу, ты тоже приехал разрядить свое оружие?! — расхохотался Бакли.

— Лора не принимает сегодня клиентов, — он не собирался драться из-за уличной девки.

— Меня она примет, — Бакли соскочил с лошади и пошел к двери.

— Она больна! — крикнул ему вслед Уинслоу.

— А ей и не придется ничего делать, надо только раздвинуть ноги.

— Похоже, у нее холера, — Уинслоу верно считал, что может остановить этого похотливого болвана Бакли Брукса.

— Не будем рисковать, Бакли, — сказал один из его провожатых. — Поедем лучше к здоровым шлюшкам, я не хочу здесь заразиться. Чего доброго еще помрешь за минутное удовольствие!

Уинслоу дождался, пока вся троица не убралась. Казалось, в эту ночь уже ничего ужасного не случится, но он ошибался.

Начиналась пурга, дорога покрылась льдом. Холодный ветер пробирал насквозь. Ледяные игл впивались в лицо и руки.

Уинслоу вернулся в Саммит еле живой. Он испытывал ненависть к жизни и к окружающему миру и валился с ног от усталости, мечтая только об одном — скинуть промокшую заледеневшую одежду и согреться в теплой постели, но перед этим он должен был хотя бы на минуту заскочить в клуб и сказать несколько слов людям.

Замерзший, усталый и голодный, он направил лошадь к зданию клуба.

В зале было темно, значит, представление еще не закончилось, решил Уинслоу. У входа он встретил Альберта Стоунлея, пыхтевшего дешевой тарой.