Утраченные главы (СИ)

Не умение швыряться огненными шарами и запускать молнии в солнечный день делают волшебника по-настоящему Великим. Страдамус Магнезинн никогда этом не занимался. Не потому, что не умел, нет. Он мог бы и глыбу льда сбросить на голову кого-нибудь. Просто ему такой подход не нравился. Великим волшебник становится тогда, когда он может использовать совершенно любое заклинание для поставленной задачи. Вот скажите, как приложить заклинание превращения в лягушку к делу забивания гвоздей? Или как может помочь призыв снежной бури в приготовлении супа? Не можете придумать? А Страдамус Магнезинн не станет придумывать, он уже знает, что Квакус Формус можно прицепить к гвоздю, гвоздь вместе с той частью, куда его надо забить, нужно потом перенести в какую-нибудь мастерскую и страшным голосом сказать: "Забейте гвоздь, если не хотите проквакать всю оставшуюся жизнь". А также он знает, что, призвав снежную бурю, можно набрать воды на суп, правда, ценой нескольких деревень.

Страдамус Магнезинн был Великим Волшебником не только по определению, он еще и творил Великие Дела, о которых потом слагали легенды. Он изгонял приведений из старых замков, предотвращал несколько раз Конец Света и поднимался на самую вершину Маунт-Эрза, где и написал "Здесь был Страдамус", метровыми буквами. Так что сейчас спасти всех и остановить психа требовал статус. Хотя, прежде всего, Магнезинну просто было интересно впутаться в это дело.

От толпы зомби-зрителей волшебник отбился не огненными вихрями и не пламенеющим клинком. Он просто дал им то, чего они хотели. Только восставшие мертвецы прежде всего хотят жрать. Магнезинн угодил их желанию -- он засыпал их дождем из сарделек.

Магнезинн добрался до арки Черного Прохода.

С раскрытыми серебряными зонтиками пройти вниз, через тьму, по винтовой лестнице было нельзя (ну, не пролазили они никак). Пришлось их сложить.

Впереди, за поворотом лестницы, была тень, ведущая к Воротам Арены.

Сер Карлайл очутился в тесном помещении. Его он не видел, однако по тому, что стены благополучно его поджимали с боков, он точно мог определить площадь комна­тушки.

Он продолжал двигаться вперед, пока не ударился лбом обо что-то твердое и, навер­ное, металлическое. В общем-то, данная мелочь никак не повлияла на Героя. Любой по­рядочный герой с легкостью переносит любые удары судьбы на скорости до шести ки­лометров в час, отделываясь непродолжительным звоном в ушах.

Встреча могучего разума сера Карлайла с глупым металлом Ворот Арены закончи­лась безоговорочной капитуляцией последних -- Ворота распахнулись.

Взору Героя снова предстал песок Арены, правда уже с более близкого расстояния и более интересного ракурса. Сейчас он глядел прямо в затылок Жреца, хаотично разбра­сывающегося смертоносными лучами, стоя точно посередине Арены. Той прыти и ловко­сти, с какой старик перекидывал лучи из стороны в сторону, вытворяя в воздухе немыслимые зигзаги ножом-самострелом, могли позавидовать художники-абстракциони­сты, штампующие свои шедевры по двадцать штук в час.

Хотя сер Карлайл и занимал промежуточное положение между героем расчетливым и героем безбашенным, вся его расчетливость и хитрость ограничивалась этапом предварительной подготовки, когда же подходило время, собственно, совершения подвига, 90% его мозга снимали свою кандидатуру с выборов на должность главенствующего органа и переходили в автономный режим, передавая всю полноту власти мозжечку. Потому то обстоятельство, что Жрец, чинивший беспорядочную расправу, был сером Карлайлом проигнорирован с самого начала и до самого конца событий, должно восприниматься как совершенно естественное. Героя интересовал только вурдалак, конечность которого не выпускала хватка старика, и только он. Между прочим, вурдалак только пассивно светился. В смысле, он ничего не делал, перемещаясь только тогда, когда старик его тянул, просто стоял и светился зеленовато-голубым светом. Также, учитывая вышеуказанные обстоятельства, связанные с физиологией сера Карлайла, его последующие, совершенно идиотские действия не должны вызывать удивления.

- Сдавайся, вылезшее из сырой могилы создание! - сер Карлайл своей фразой, которая должна была, по его мнению, дезориентировать противника, заставить его поднять лапки вверх и смириться с поражением, получил немного иной эффект.

Жрец обернулся и, не вступая в переговоры, как это делают все цивилизованные противники, направил разбрасывающее искры острие ножа на Героя.

Наверное, барды и менестрели бы не воспели славный подвиг сера Карлайла, если бы его тут же убило бы на месте. Как минимум потому, что тогда бы он не смог им заплатить.

Сер Карлайл даже и не понял, что произошло. Вот только мгновение назад он четко видел светящегося вурдалака, нагло не отвечающего на его требования о капитуляции, и вдруг ему обзор закрывает какая-то большущая деревянная пластина. В этот момент Герой испытал что-то между негодованием и возмущением, правда, о его чувствах тогда никто ничего не спрашивал, ибо не до него было.