Читаем Утреннее море полностью

В тот день поднялась песчаная буря. Ветер поднимал серую пыль и хлестал в берег, словно пустыня решила воспротивиться этому жестокому исходу. Бедуины садились на корабли: грязные галабеи, исхудавшие за несколько голодных месяцев лица, печальный, застывший взгляд скотины, которую везут неизвестно куда.

Однажды Муса, уже став взрослым, приехал туда на «тойоте» вместе с археологами — молодыми ребятами из Болоньи. Они ночевали в бывшем лагере туарегов, ездили смотреть некрополи гарамантов и белоснежный лабиринт Гадамеса.

Стоя на берегу Сиртского залива, Муса смотрел на море, поглотившее его отца. Не сесть ли на корабль, чтобы попытаться разыскать Рашида в Италии? Он явится к отцу, высокий и стройный, в английских роговых очках, в белой галабее… Муса мечтал взять старого Рашида на руки, вернуть сюда, в его родную пустыню, посадить на верблюда.

Ржавчина тоски скрипела на зубах, как песок.

Но этот синий простор ужаснул его. Казалось, чья-то рука готова приподнять его за шиворот и бросить туда. Давний страх перед морем.

Однако он успел разглядеть на пляже группу полуобнаженных туристов, которые ели тутовые ягоды из корзины и пили лаймовый сок.

Фарид смотрит на море и думает о рае.

Дедушка говорил ему, что там женщины прекраснее, еда лучше, а краски ярче, потому что Аллах — живописец начала мира.

Фарид думает о фотографии своего отца Омара, которая висела в столовой: фотограф подкрасил ее кисточкой. Губы стали краснее, ресницы — отчетливее, глаза — глубже.

Он совсем не напоминает легендарного Омара аль-Мухтара. Он не разбирается в политике. Он робок и нерешителен.

Фарид смотрит на море.

Слезы наворачиваются ему на глаза, катятся по лицу, покрытому нежным пушком и побелевшему от соли.

<p>ЦВЕТ БЕЗМОЛВИЯ</p>

Вито идет по скалам, порой спускается в песчаные ложбины. Он оставил позади себя страну, звуки включенного радио, голос женщины. Здесь — только ветер и высокие волны, что бьются об утесы, точно разъяренные хищники, встают на дыбы, пенятся, потом отступают. Вито любит море в непогоду. Ребенком он со всего духу бросался в него. Его мать Анджелина — крошечная фигурка там, на пляже, — кричала что было сил, размахивая руками, будто кукла-марионетка; ее платье билось о ноги. Но что значила мать? Море было куда сильнее. Оттолкнуться, оседлать проворную волну, заскользить, словно по намыленной поверхности, — и затем уйти под воду, броситься в глотку бешеного водоворота. Он устремлялся к песчаному дну, усеянному камнями, которые запросто могли оглушить. Море в носу, море в животе. Волны высасывали его изнутри, нагоняли страх.

Но ведь внутри каждой подлинной радости таится страх.

Плавки, полные песка, красные глаза, волосы-водоросли. Лучшие в жизни воспоминания. Стать невесомым лоскутом. Дрожать от счастья и страха. Синие губы, онемевшие пальцы. Он стремглав выскакивал из воды — ненадолго, — валился на теплый песок, вздрагивал и бился, как рыба перед смертью. И снова бросался в воду, ни о чем не думая, ощущая себя скорее рыбой, чем человеком. Даже если он не вернется, что с того? Что ждало его на берегу? Взбешенная мать, курящая сигарету. Бабушкина похлебка с осьминогами. Мерзостные летние задания. Летом нет ничего хуже, чем книжки и тетради. А ему все время назначали переэкзаменовку на осень. И поэтому каждое лето надо было заниматься.

Однажды Анджелина, собираясь вытащить его из воды, наступила на морского ежа и потеряла солнечные очки. Это было уже слишком. Она потащила его за волосы по песку, а он извивался и вырывался, точно осьминог. В эти мгновения он ненавидел ее больше всего. В эти мгновения он понял, что она его любит больше всего на свете. Той ночью она уложила его с собой в постель, на смятые белые простыни: он ощущал ее дыхание, ее движения. Мать была в разводе. Вечером она становилась под пальму у входа и так, стоя, курила: одна рука на животе, в другой пачка сигарет. Губы ее шевелились: она беззвучно разговаривала сама с собой. От волос, упавших на лоб, она выглядела странно: ни дать ни взять обезьянка, готовая к прыжку.

Теперь Вито уже взрослый. Семья больше не живет в Катании, они приезжают на остров только летом и иногда — на Пасху. Идут последние дни летних каникул, у матери скоро начинается учебный год в школе. Для Вито со школой уже покончено. Конец этой тягомотине, списыванию домашних заданий, постоянному вранью. Он получил аттестат зрелости — учась из-под палки, занимаясь бесконечной зубрежкой, — все-таки получил. И держался молодцом. Члены комиссии назвали его славным парнишкой. Выпускное сочинение он писал про итальянцев, живших в Триполи, — от мясника Грациани до своей матери.

Он писал про тоску по Африке, про ностальгию, которая намертво прилипает к человеку. Про путешествие, которое они вместе совершили туда. В Ливию.

Перейти на страницу:

Все книги серии Азбука-бестселлер

Нежность волков
Нежность волков

Впервые на русском — дебютный роман, ставший лауреатом нескольких престижных наград (в том числе премии Costa — бывшей Уитбредовской). Роман, поразивший читателей по обе стороны Атлантики достоверностью и глубиной описаний канадской природы и ушедшего быта, притом что автор, английская сценаристка, никогда не покидала пределов Британии, страдая агорафобией. Роман, переведенный на 23 языка и ставший бестселлером во многих странах мира.Крохотный городок Дав-Ривер, стоящий на одноименной («Голубиной») реке, потрясен убийством француза-охотника Лорана Жаме; в то же время пропадает один из его немногих друзей, семнадцатилетний Фрэнсис. По следам Фрэнсиса отправляется группа дознавателей из ближайшей фактории пушной Компании Гудзонова залива, а затем и его мать. Любовь ее окажется сильней и крепчающих морозов, и людской жестокости, и страха перед неведомым.

Стеф Пенни

Современная русская и зарубежная проза
Никто не выживет в одиночку
Никто не выживет в одиночку

Летний римский вечер. На террасе ресторана мужчина и женщина. Их связывает многое: любовь, всепоглощающее ощущение счастья, дом, маленькие сыновья, которым нужны они оба. Их многое разделяет: раздражение, длинный список взаимных упреков, глухая ненависть. Они развелись несколько недель назад. Угли семейного костра еще дымятся.Маргарет Мадзантини в своей новой книге «Никто не выживет в одиночку», мгновенно ставшей бестселлером, блестяще воссоздает сценарий извечной трагедии любви и нелюбви. Перед нами обычная история обычных мужчины и женщины. Но в чем они ошиблись? В чем причина болезни? И возможно ли возрождение?..«И опять все сначала. Именно так складываются отношения в семье, говорит Маргарет Мадзантини о своем следующем романе, где все неподдельно: откровенность, желчь, грубость. Потому что ей хотелось бы задеть читателей за живое».GraziaСемейный кризис, описанный с фотографической точностью.La Stampa«Точный, гиперреалистический портрет семейной пары».Il Messaggero

Маргарет Мадзантини

Современные любовные романы / Романы
Когда бог был кроликом
Когда бог был кроликом

Впервые на русском — самый трогательный литературный дебют последних лет, завораживающая, полная хрупкой красоты история о детстве и взрослении, о любви и дружбе во всех мыслимых формах, о тихом героизме перед лицом трагедии. Не зря Сару Уинман уже прозвали «английским Джоном Ирвингом», а этот ее роман сравнивали с «Отелем Нью-Гэмпшир». Роман о девочке Элли и ее брате Джо, об их родителях и ее подруге Дженни Пенни, о постояльцах, приезжающих в отель, затерянный в живописной глуши Уэльса, и становящихся членами семьи, о пределах необходимой самообороны и о кролике по кличке бог. Действие этой уникальной семейной хроники охватывает несколько десятилетий, и под занавес Элли вспоминает о том, что ушло: «О свидетеле моей души, о своей детской тени, о тех временах, когда мечты были маленькими и исполнимыми. Когда конфеты стоили пенни, а бог был кроликом».

Сара Уинман

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза
Самая прекрасная земля на свете
Самая прекрасная земля на свете

Впервые на русском — самый ошеломляющий дебют в современной британской литературе, самая трогательная и бескомпромиссно оригинальная книга нового века. В этом романе находят отзвуки и недавнего бестселлера Эммы Донохью «Комната» из «букеровского» шорт-листа, и такой нестареющей классики, как «Убить пересмешника» Харпер Ли, и даже «Осиной Фабрики» Иэна Бэнкса. Но с кем бы Грейс Макклин ни сравнивали, ее ни с кем не спутаешь.Итак, познакомьтесь с Джудит Макферсон. Ей десять лет. Она живет с отцом. Отец работает на заводе, а в свободное от работы время проповедует, с помощью Джудит, истинную веру: настали Последние Дни, скоро Армагеддон, и спасутся не все. В комнате у Джудит есть другой мир, сделанный из вещей, которые больше никому не нужны; с потолка на коротких веревочках свисают планеты и звезды, на веревочках подлиннее — Солнце и Луна, на самых длинных — облака и самолеты. Это самая прекрасная земля на свете, текущая молоком и медом, краса всех земель. Но в школе над Джудит издеваются, и однажды она устраивает в своей Красе Земель снегопад; а проснувшись утром, видит, что все вокруг и вправду замело и школа закрыта. Постепенно Джудит уверяется, что может творить чудеса; это подтверждает и звучащий в Красе Земель голос. Но каждое новое чудо не решает проблемы, а порождает новые…

Грейс Макклин

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза

Похожие книги

Антон Райзер
Антон Райзер

Карл Филипп Мориц (1756–1793) – один из ключевых авторов немецкого Просвещения, зачинатель психологии как точной науки. «Он словно младший брат мой,» – с любовью писал о нем Гёте, взгляды которого на природу творчества подверглись существенному влиянию со стороны его младшего современника. «Антон Райзер» (закончен в 1790 году) – первый психологический роман в европейской литературе, несомненно, принадлежит к ее золотому фонду. Вымышленный герой повествования по сути – лишь маска автора, с редкой проницательностью описавшего экзистенциальные муки собственного взросления и поиски своего места во враждебном и равнодушном мире.Изданием этой книги восполняется досадный пробел, существовавший в представлении русского читателя о классической немецкой литературе XVIII века.

Карл Филипп Мориц

Классическая проза XVII-XVIII веков / Европейская старинная литература / Древние книги / Проза / Классическая проза
Шаг влево, шаг вправо
Шаг влево, шаг вправо

Много лет назад бывший следователь Степанов совершил должностное преступление. Добрый поступок, когда он из жалости выгородил беременную соучастницу грабителей в деле о краже раритетов из музея, сейчас «аукнулся» бедой. Двадцать лет пролежали в тайнике у следователя старинные песочные часы и золотой футляр для молитвослова, полученные им в качестве «моральной компенсации» за беспокойство, и вот – сейф взломан, ценности бесследно исчезли… Приглашенная Степановым частный детектив Татьяна Иванова обнаруживает на одном из сайтов в Интернете объявление: некто предлагает купить старинный футляр для молитвенника. Кто же похитил музейные экспонаты из тайника – это и предстоит выяснить Татьяне Ивановой. И, конечно, желательно обнаружить и сами ценности, при этом таким образом, чтобы не пострадала репутация старого следователя…

Марина Серова , Марина С. Серова

Детективы / Проза / Рассказ