Утреннее сияние

– Возьмите плитку здесь, – сказала она, – и идите к правому столу, где вы сможете ее раскрасить.

– Хочешь поучаствовать? – спросил Колин.

Я вспомнила, как однажды позаимствовала один из холстов Декса, краски и решила удивить его, написав картину. Я попыталась изобразить вид на озеро в утренние часы, когда оно гладкое, как зеркало, и туман поднимается с его поверхности, словно дым. Пейзаж ему страшно не понравился. Он заявил, что композиция выстроена неправильно и я только зря испортила прекрасный холст.

Я вздохнула от смущения при виде такого количества людей, поглощенных творчеством.

– Может быть, ты покрасишь за нас обоих? – сказала я.

– Ну, хорошо, – ответил Колин, принимая плитку из рук руководительницы. Я наблюдала, как он расположил ее на ближнем столе и потянулся за кисточкой. Он выбрал красную краску и выдавил немного на палитру рядом с собой.

– Что ты хочешь нарисовать? – спросила я.

Он улыбнулся.

– Увидишь.

Я наблюдала, как он окунает кисточку в красную краску. Когда Декс писал свои картины, я и то не проявляла такого нетерпения. Кроме того, он обычно и не позволял мне присутствовать во время творческого процесса.

На маленьком квадрате плитки Колин изобразил простенькое сердечко, и я невольно улыбнулась. Потом выбрал кисточку поменьше и начал что-то писать. Слова словно сами рождались под его кисточкой: «Люблю тебя навеки».

Я прижала руку к сердцу.

– Как это прекрасно…

– Думаю, через много лет мы сюда вернемся, – сказал он, смущенно глядя на меня, – увидим нашу плитку и вспомним, какие чувства мы испытывали сегодня.

Я по-прежнему улыбалась, пока он покрывал края плитки красной краской, а потом передал ее мужчине в фартуке.

– Благодарю вас, – сказал тот. – Мы ее покроем лаком и используем при строительстве дорожки у входа на Всемирную выставку.

Мы вернулись в парк в полном молчании. Меня охватило смятение, сердце переполняли противоречивые чувства. Навеки. Он написал именно это слово. Я раньше и не осмеливалась заглядывать так далеко в будущее, а теперь, когда я это сделала, оно казалось мне прекрасным и в то же время пугающим. Но в глубине души настойчиво звучал голос: «Ты принадлежишь другому. Это неправильно. Ты разрушаешь свой мир. Так не может больше продолжаться».

Внезапно Колин остановился и повернулся ко мне. Лицо его было напряженным, даже отчаянным, как будто бы он испытывал какие-то сильнейшие чувства.

– Давай убежим вместе, – произнес он.

– Но я…

– Не думай о нем, – сказал он. – Он тебе совершенно не подходит. Он недостоин тебя.

– Но, Колин…

– Я сделаю тебя счастливой. Я буду любить тебя каждый день, каждую ночь. Я покажу тебе мир. Представь – мы вдвоем, странствуем из одного порта в другой. Я подарю тебе жизнь, о которой ты всегда мечтала.

Мир словно закружился вокруг нас, меня качнуло, но твердая рука Колина была словно якорь, не позволяющий мне уплыть, гарантирующий чувство безопасности.

– Но я же замужем, – наконец выдавила я.

– Какое это имеет значение? – возразил Колин. – Ты с ним разведешься.

Развод. Я даже не рассматривала такую возможность. Мать воспитала меня женщиной, которая и не помышляет о разводе. Она никогда не сможет простить меня. И смогу ли я сама простить себя?

Я закрыла глаза.

– Не знаю… А как же?..

Ну почему в тот день у Академии мисс Хиггинс я встретилась не с Колином, а с Дексом? Почему не Колин остановился в такси у обочины во время дождя?

– Пенни, он же сейчас с другой женщиной, – сказал Колин. Это была сущая правда, но слова его прозвучали резко и даже грубо. – Разве ты не понимаешь?

Глаза его горели решимостью. Он решительно смотрел на меня.

– Разве ты не видишь, что достойна гораздо большего?

На глаза у меня навернулись слезы, и Колин бросился вытирать их своим платком. Я так ждала, чтобы он произнес все эти слова, сказал, как он меня любит, да ведь и я любила его, но теперь, когда это свершилось, я просто не знала, что делать и как себя вести. Ситуация требовала, чтобы я ответила на его предложение, но я будто застыла.

– Я подожду, пока ты примешь решение, – сказал Колин. – Знаю, что тебе надо многое обдумать, – вздохнул он. – Но обещай, что его примешь.

– Конечно, приму, – тихо произнесла я. По щеке вдруг покатилась капля, и я сначала подумала, что это слеза, но потом заметила заволакивающие небо серые облака.

Вдалеке послышался звон трамвая.

– Если мы поторопимся, то успеем сесть на трамвай до дома, – сказал Колин.

Я не захватила зонтик или шарф, чтобы покрыть голову.

– Пойдем скорее, – сказала я, беря его за руку.

На обратном пути мы не произнесли ни слова. Я просто смотрела в окно, прислушиваясь к звонкам трамвая. Сердце Колина было у меня в руках, но за него предстояло заплатить очень высокую цену.

* * *

Когда мы шли по причалу к дому, Джин сидел на палубе и курил сигарету. Он посмотрел на нас, когда мы проследовали мимо, потом потушил окурок ногой и отбросил его в озеро.

– Колин, – позвал он, – минуту назад тебя тут искали два человека в костюмах.