Утренняя заря

При представлении счастья каждый человек благородного происхождения представлял себе необузданность тирана, все и всех приносящего в жертву своему высокомерию и страсти. В людях, которые втайне так дико фантазировали о счастье, не могло, конечно, глубоко укорениться уважение к государству, но я думаю, что люди, у которых страсть к власти не неистовствует так слепо, как у греков, не нуждаются более в идолопоклонстве понятию государства, чем сдерживалась прежде в границах та страсть.

141

Переносить бедность. Великое преимущество знатного происхождения состоит в том, что оно позволяет лучше переносить бедность.

142

Будущее знати. Наружность «знатного человека» выражает, что в нем сознание власти постоянно играет свою исполненную прелестей игру. Благородный человек, мужчина или женщина, не позволяет себе упасть на стул, как бы в полном изнеможении; он избегает некрасивых движений и тогда, когда все стараются обставить себя поудобнее, например облокачиваться на спинку кресла во время езды по железной дороге. Он не показывает усталость, даже если в течение нескольких часов простоит на ногах при дворе; он строит свой дом не по плану уюта, а большой, солидный, как будто там будут жить существа высшие (даже имеющие больший рост); на вызывающую речь он отвечает сдержанно и ясно, а не с гневом, краснея и задыхаясь, как плебей. Он умеет сохранять вид постоянно присутствующей, высокой физической силы и желает постоянной ясностью, связностью и обязательностью, даже в трудных положениях, поддержать во всех окружающих впечатление, что его душа и ум стоят выше опасностей и смущения. Что касается страстей, то благородную культуру можно сравнить с всадником, чувствующим удовольствие пустить страстное гордое животное важной поступью – представьте себе век Людовика XIV; или всадник, который чувствует, что его конь, как стихийная сила, несется под ним, и уже близок к тому пункту, где конь и седок сломают себе шею, – но именно теперь он с удовольствием держит голову прямо. В обоих случаях благородная культура дышит властью, и если она очень часто требует только наружности чувства власти, то, однако, впечатление, которое производит эта игра на незнатных, и игра этого впечатления постоянно увеличивают действительное чувство превосходства. Это бесспорное счастье благородной культуры, которое основывается на чувстве превосходства, начинает подниматься теперь на еще более высокую ступень, так как теперь человеку с благородным происхождением и воспитанием дозволяется и не считается позорным отдаваться познанию и почерпнуть там посвящение более духовное, научиться более высокой рыцарской службе, чем прежде, и стремиться к идеалу победоносной мудрости, который еще никогда не ставился так высоко, как теперь. В конце концов чем же должна в будущем заниматься знать, если со дня на день разрастается убеждение, что ей неприлично заниматься политикой!..

143