Утренняя звезда

На ней черный плащ с высоким воротом. Новые телохранители-преторы сидят на скалах в пятистах метрах от нас.

– Да, наверняка, – отвечаю я. – Именно о таких местах поется в песнях моего народа.

Не о жарких пляжах или тропическом рае, а о диких загадочных землях. Здесь, за туманами и соснами, скрываются настоящие тайны, прикоснуться к которым не так-то просто, это надо еще заслужить. Похожие места я видел в снах о Долине. Мы собрали хворост, развели костер, и дым по косой поднимается над горизонтом.

– Как ты думаешь, это надолго? – говорит Мустанг, сидя рядом со мной на песке и глядя на воду. – Мир и спокойствие?

– Если надолго, то впервые за всю историю, – отвечаю я.

– Что ж, – вздыхает она и прижимается ко мне, закрывая глаза, – по крайней мере, есть мы, и это хорошо.

Я улыбаюсь и вспоминаю о Кассии, заметив низко парящего над водой орла, который вдруг резко взмывает вверх и исчезает в тумане над деревьями, растущими на вершине утеса.

– И как, я прошел проверку?

– Проверку? – удивленно переспрашивает Мустанг.

– Ты же все время проверяешь меня, с того самого дня, когда не дала мне улететь с Фобоса одному. Сначала я решил, что проверки в Стране льдов оказалось достаточно, но этим все не закончилось.

– Значит, заметил, – задорно улыбается она и убирает упавшую на лицо прядь. – Прости, что не смогла просто пойти за тобой, – с неожиданной серьезностью продолжает она. – Мне нужно было узнать, способен ли ты построить нечто новое, и понять, сможет ли мой народ жить в новом мире.

– Все ясно, – отвечаю я, – но дело не только в этом. В тебе что-то изменилось после знакомства с моей матерью и братом. Как будто ты раскрылась, – неуверенно произношу я, и Мустанг кивает, не отрывая взгляда от волн.

– Я должна тебе кое-что сказать, – вдруг произносит она, и я удивленно смотрю на нее. – Ты лгал мне почти пять лет, с того самого дня, как мы познакомились. Там, в тоннеле Ликоса, ты разрушил все, что у нас было: доверие, близость, возникшую между нами. У меня ушло много времени, чтобы восстановить все это. Я должна была понять, сможем ли мы вновь обрести утраченное.

– Ты же знаешь…

– Теперь знаю, но… – осекается она.

– Мустанг, тебя всю трясет, что такое? – хмурюсь я.

– Просто выслушай меня до конца. Я не хотела обманывать тебя, но не знала, как ты отреагируешь, что предпримешь. Ты должен сделать выбор. Откажешься ли ты убивать не только ради меня, но и ради другого человека?..

Мустанг не смотрит на меня, подняв голову к голубому небу, на котором появляется неторопливо заходящий на посадку корабль. Прикрывая глаза от яркого осеннего солнца, я встревоженно наблюдаю за приближением неизвестного судна и спрашиваю:

– Мы кого-то ждем?

– Вроде того, – говорит Мустанг и выпрямляется.

Я тоже встаю, она поднимается на цыпочки и целует меня нежным, долгим поцелуем, от которого я забываю о песке под нашими ботинками, о запахе сосен и морской соли. У нее холодный нос, щеки обветрились. В прошлом мы пережили много горя и боли, но тем прекраснее этот момент здесь и сейчас. Если боль – неотъемлемая часть существования, то любовь – его смысл.

– Знай, что я люблю тебя. Больше всего на свете, – произносит она, делая шаг назад и беря меня за руку. – И почти больше всех.

Корабль пролетает над вечнозеленым лесом и приземляется на берегу, сложив крылья, словно голубь. От двигателей в стороны летят песок и соленая вода. Пальцы Виргинии переплетаются с моими, мы идем навстречу кораблю. Опускается трап, по нему на берег сбегает Софокл, тут же бросаясь к стае непуганых чаек. Из недр судна раздается голос Кавакса, звучит ласкающий слух детский смех. У меня почему-то дрожат ноги, я растерянно смотрю на Виргинию, а она тянет меня за собой, нервно улыбаясь. Из корабля выходят Кавакс и Танцор. За ними следуют Виктра и Севро, которые нетерпеливо оглядываются, словно ожидая кого-то еще, и машут мне рукой.

Раньше я думал, что нити судеб других людей рядом со мной обрываются легко, моя же прочна, даже слишком. Теперь я понимаю: все мы связаны и благодаря этому непобедимы. Мои друзья заполнили пустоту, оставшуюся после смерти жены, и исцелили меня. Последними из корабля выходят моя мать и Киран – они на Земле впервые, как и я. Ощутив соленый запах моря, мама смеется. Ветер треплет ее седые волосы, глаза блестят от радости, которую так хотел подарить ей мой отец. На руках она несет смеющегося малыша с золотистыми волосами.

– Мустанг, кто это? – дрожащим голосом спрашиваю я.

– Это наш сын, Дэрроу, – улыбается мне она. – Его зовут Пакс.

Эпилог

Пакс появился на свет через девять месяцев после Дождя Льва, когда я лежал в темнице под столом у Шакала. Мустанг боялась, что наши враги отыщут мальчика, если узнают о его существовании, поэтому никому не говорила о своей беременности и скрывалась на «Дее Торис» до самых родов. Потом она отвезла ребенка жене Кавакса, на пояс астероидов, и вернулась на войну.