Утренняя звезда

– Эти алые – не воины, – перебивает обоих Рагнар. – Они умеют управлять кораблями, стрелять и закладывать взрывчатку, сражаться с серыми, но при виде золотого бросаются врассыпную.

После его слов воцаряется мертвая тишина. Сыны Ареса и правда партизаны. Им хорошо удаются саботаж, шпионаж и прочие дела такого рода. Но у меня не выходят из головы слова Лорна: «Как овца может убить льва? Только утопив его в собственной крови!»

– Смерть любого гражданского на Марсе сваливают на нас, – вступает в разговор Теодора. – Если при бомбардировке оружейного завода погибают два человека, говорят, что мы убили тысячу. На любой забастовке или демонстрации есть внедренные агенты Сообщества, которые под видом демонстрантов начинают стрелять в серых или становятся смертниками. Эти кадры в секунду облетают все каналы массовой информации. Потом камеры отключаются, и серые начинают ходить по домам и уничтожать всех сочувствующих восстанию – и средние, и низшие цвета без разбора. Главное для них – держать недовольных под контролем. Севро прав, на севере беспорядки уже перешли в открытое восстание.

– Еще появилась группировка под названием «Алый легион». Эти жестоко убивают всех представителей высших цветов, – мрачно добавляет Танцор. – К их руководству присоединилась наша старая подруга Гармони.

– Вполне в ее духе.

– Она настроила Алый легион против нас. Теперь они не подчиняются нашим приказам, поэтому мы перестали снабжать их оружием. Мы не имеем права так опускаться и совсем отвергать требования морали!

– «Человек управляет миром с помощью голоса и насилия», – шепчу я.

– Это сказал Аркос? – спрашивает Теодора.

– Да, – киваю я, – как же мне сейчас его не хватает…

– Не думаю, что он встал бы на нашу сторону.

– К сожалению, приходится признать, что без насилия твой голос никто не услышит, – признает розовая, кладя ногу на ногу. – Главное оружие любого восстания – его дух! Дух перемен! То крошечное зернышко, которое заставляет человека обрести надежду, а затем расцветает пышным цветом! Но у нас отняли способность заронить идею в людские души, более того – нас лишили самой идеи. У нас ее украли! Шакал не просто вырезает нашим людям языки – он лишил нас дара речи!

Теодору все слушают очень внимательно. Не для того, чтобы поднять ее на смех, как это сделали бы золотые, а потому, что ее авторитет не меньше, чем у Танцора.

– Бред какой-то… – качаю головой я. – Что послужило поводом к открытой войне? Шакал не предал гласности убийство Фичнера. Провернул это втихаря, как и зачистку Сынов. Что же явилось катализатором? К тому же ты говоришь, что он лишил нас дара речи, но ведь у Фичнера была коммуникационная сеть, благодаря которой можно было смотреть прямые трансляции на шахтах, да и вообще повсюду! Так народ увидел в эфире смерть Эо, и Фичнер сделал ее казнь символом восстания. Шакал смог уничтожить эту сеть? – спрашиваю я, вглядываясь в нахмуренные лица товарищей. – Погодите, вы чего-то недоговариваете!

– Вы что, до сих пор ему не сказали?! – поражается Севро. – А какого хрена вы тут балду пинали, пока я ваши задницы спасал?

– Дэрроу сказал, что хочет провести вечер с семьей, – резко обрывает его Танцор. – Бо́льшая часть нашей цифровой сети, – начинает он, поворачиваясь ко мне, – была уничтожена во время зачисток Шакала, спустя месяц после того, как он убил Ареса и взял в плен тебя. Севро успел предупредить нас о нападении на нашу базу в Эгее. Мы залегли на дно, скопировали все материалы, спрятали оборудование, но потеряли там множество людей. Тысячи Сынов, обученных операторов! Потом три месяца мы искали тебя. Угнали транспортный корабль, следовавший на Луну, но тебя там не было. Мы прошерстили все тюрьмы, угрожали, давали взятки… Но ты как сквозь землю провалился. А потом Шакал казнил тебя на лестнице цитадели в Эгее.

– Это все я и так знаю.

– Но ты не знаешь, что сделал Севро.

– И что ты натворил? – спрашиваю я у своего друга.

– Я сделал то, что должен был! – резко отвечает он, забирая у Танцора пульт управления дисплеем.

Юпитер исчезает с экрана, а вместо него появляюсь я… Худой и бледный шестнадцатилетний мальчишка, совершенно голый, лежит на столе, а над ним склоняется Микки с циркулярной пилой. Холодок пробегает по моей спине, и я вдруг соображаю, что она – вовсе не моя, а позаимствована у кого-то другого. Я целиком принадлежу этим людям. Этой революции. Когда я понимаю, что сделал Севро, то чувствую себя… использованным.

– Ты слил это видео в сеть…

– Да, черт возьми, и не жалею! – сердито отзывается Севро.

Они не сводят с меня глаз, и теперь мне ясно, почему на крышах лагеря беженцев в Тиносе нарисовано мое лезвие. Они все знают, что когда-то я был алым! Знают, что их соплеменник завоевал Марс, призвал Железный дождь!

Эту войну развязал я.