Утренняя звезда

– Работу ваятеля над тобой увидели в каждой шахте! Я слил видео на все голографические сайты! Забил каждый миллиметр информационного пространства этого долбаного Сообщества! Золотые думали, что могут запросто скинуть тебя со счетов! Будь я проклят, если бы допустил такое! – В запале он с размаху хлопает ладонью по столу. – Будь я проклят, если бы позволил тебе исчезнуть в недрах машины смерти и остаться номером без лица, как моя мать! Всем алым на Марсе известно твое имя, Жнец! Во всем цифровом мире не осталось ни одного человека, который не знает, что алому удалось стать золотым принцем и завоевать Марс. Я сделал тебя легендой! А теперь ты восстал из мертвых – и ты не просто мученик. Ты хренов мессия, которого алые ждали всю жизнь!

11 Мой народ

Сижу на краю ангара, свесив ноги, и смотрю на бурлящий жизнью город. Гул тысяч приглушенных голосов доносится до меня, подобно шелесту сухих листьев, которые гоняет по земле ветер. Беженцы знают, что я жив. Стены и крыши испещрены изображениями лезвий-хлыстов. Молчаливый крик отчаяния потерянного народа… Шесть лет, целых шесть лет я мечтал о том, чтобы вернуться к ним, а сейчас смотрю вниз на их мучения, вспоминаю слова Кирана и чувствую, что могу потонуть в их надеждах.

Они слишком многого от меня ожидают.

Они не понимают, что нам не победить в этой войне. Даже Арес знал, что алым никогда не сравняться с золотыми, так как же я смогу повести их за собой? А главное – куда?

Мне страшно. И не только потому, что я не могу дать людям то, чего они хотят, а потому, что, рассказав им правду, Севро сжег все мосты. Теперь для нас нет дороги назад.

Что же это означает для моей семьи? Для моих друзей и для всех этих людей? Эти вопросы и рассказ о том, как Севро использовал видео моих операций, привели меня в такой шок, что я молча выбежал из зала, словно капризный ребенок.

Сзади подходит Рагнар и садится возле меня. Свешивает вниз ноги в комично огромных сапогах. Мимо пролетает челнок, и ленточки в бороде черного развеваются от дуновения воздуха. Великан молчит, ему так привычнее, а я чувствую себя в безопасности, когда он рядом. Потому что знаю: он со мной. Раньше столь же благотворно воздействовало на меня присутствие Севро, но он изменился. Шлем Ареса – слишком тяжелая ноша.

– В детстве мы с мальчишками всегда спорили, кто из нас самый храбрый, – заговариваю я. – Тайком убегали из дому ночью, спускались в глубокие тоннели и балансировали на самом краю спиной к тьме. Если вести себя тихо, можно было услышать шипение гадюк, но ты никогда не знал, близко они или далеко. Большинство мальчишек не выдерживали и убегали через минуту, ну максимум через пять. Я всегда мог простоять дольше всех. Пока Эо не узнала о нашей игре, – качаю головой я. – Теперь вряд ли и минуту бы вытерпел.

– Потому что нынче тебе есть что терять и ты знаешь об этом.

В черных глазах Рагнара затаились тени. Его судьба была очень непростой. Ему почти сорок. Он вырос в мире льда и магии, потом его продали богам в откуп за жизнь его народа. Пробыл рабом больше лет, чем я прожил на этом свете, но знает ли он о жизни больше моего?

– Ты все еще скучаешь по дому? По сестре? – спрашиваю я.

– Скучаю. Я скучаю по раннему снегу на исходе лета… Снег налипал на сапоги Сефи, когда я нес ее на плечах посмотреть на Нидхёгга, проламывающего весенний лед.

В древнескандинавских верованиях Нидхёггом звали дракона, который жил под мировым древом и целыми днями грыз корни Иггдрасиля. Множество черных племен верит, что весной он поднимается со дна глубокого моря, чтобы разбить лед и проложить путь для кораблей. В его честь они топят преступников в праздничный день Остара – первый день весеннего света, дабы великий змей попировал вволю.

– Я послал друзей в Страну льдов и на Шпили, попросил рассказать их все, что сам узнал от тебя. Пусть моему народу станет известно, что их боги – фальшивка. Мои соплеменники влачат рабскую жизнь, но скоро мы освободим их, и тогда они услышат песнь Эо.

Песнь Эо… Сейчас она кажется мне такой слабенькой и простоватой.

– Я больше не чувствую ее, Рагнар, – тихо произношу я, глядя на оранжевых и алых, суетящихся вокруг штурмовика и украдкой поглядывающих на нас. – Знаю, они думают, что я – связующее звено между ними и Эо, но я потерял ее во тьме. Раньше я думал, что она наблюдает за мной, говорил с ней, а сейчас… Сейчас она стала чужой, – грустно опускаю голову я. – Я так перед ними виноват, Рагнар! Если бы меня не обуяла гордыня, то я прочел бы знаки судьбы и Фичнер с Лорном остались бы в живых.

– Думаешь, тебе известны пути судьбы? – смеется над моим высокомерием Рагнар. – Откуда ты знаешь, что случилось бы, если бы они не погибли?

– Я знаю, что не смогу стать тем, кто нужен людям.

– А как ты узнаешь, кто им нужен, – хмурится Рагнар, – если ты боишься их? Если даже смотреть на них не можешь? – спрашивает он, но я не знаю, что ответить. – Пойдем со мной! – Он резко встает и протягивает мне руку.

* * *