Утренний берег

Ребята, стоявшие позади, приподнимались на цыпочки, чтобы лучше видеть артистку. Руководитель застенчиво улыбался. Его белые чистые пальцы слегка вздрагивали.

— Мы пришли пригласить вас на генеральную репетицию нашего драмкружка, — разрумянившись от собственной смелости, частила Ворона Клара. — Вы, как прославленная артистка, окажете нам честь. Мы будем очень рады. Мы все вас просим.

Валентина как-то жалобно улыбнулась.

— Но кто вам сказал, что я артистка?

— Мы знаем. Не стесняйтесь! — радостно закричал весь игровой состав «Снежной королевы».

— Нет, я не могу… Это недоразумение…

Видя, что дело принимает такой оборот, старый артист поспешил к ребятам на помощь. Он с достоинством поклонился.

— Дорогой коллега, — сказал он. — Я двадцать лет назад покинул театр. Сейчас многое изменилось. У вас могут быть личные мотивы скрывать свое имя. Но просьба детей всегда была святой для артиста. Даже Василий Иванович Качалов, с которым я имел удовольствие работать на одной сцене…

— Это недоразумение, — перебила его Валентина. — Никакая я не артистка. Я с удовольствием пойду к вам на репетицию. Но, ей-богу, я не имею никакого отношения к театру… Я просто инженер. Специалист по набивным тканям. — Она споткнулась на слове «специалист», посмотрела на артиста серыми испуганными глазами и добавила: — Я… я могу показать документы… Извините меня.

— Извините ее, — вмешались Сережка и Наташка. — Она больше не будет.

Стало тихо.

Старшие школьники, казалось, перестали дышать. Но вот тишина сменилась насмешливым пофыркиванием мальчишек и возмущенным перешептыванием девочек.

Старый артист замигал от волнения и, театрально приложив руки к груди, воскликнул:

— Простите, сударыня!

Он деланно засмеялся, стараясь придать недоразумению веселый, непринужденный оттенок. Старшие школьники его не поддержали. Они были уязвлены в своих самых высоких чувствах.

Валентина сухо поклонилась и поспешно ушла к себе в комнату.

Снежная королева надменно вскинула брови.

— Я говорила: для актрисы она недостаточно интересна.

— По-моему, для актрисы она слишком интересна, — возразил ей Ворон Карл. — Это даже лучше, что она не актриса.

Старый руководитель смотрел на ступеньки лестницы, по которым ушла в свою комнату Валентина.

— Нет границ для прекрасного, — тихо сказал он.

— Стоило унижаться, — фыркнул кто-то из разбойников.

Старшие школьники сердито смотрели друг на друга.

— Попадись мне эта Дубравка! — сказала Снежная королева.

— А я тут.

Дубравка сидела на подвесной лестнице. Ее заслоняли светлые листья алычи.

— Обманули дураков, — сказала она и добавила, посмотрев на старого артиста: — Это к вам не относится.

— Спасибо, — поклонился артист и зашагал от дома в сторону набережной.

— Ну ты и дрянь! — крикнула Снежная королева.

Один из мальчишек кинул в Дубравку щепкой. Ворон Карл опять засмеялся.

— Пойдемте, — сказал он.

— Пойдем, — согласились мальчишки. А девчонки еще долго оборачивались и смотрели на Дубравку, щуря глаза: одни — от злости, другие — от недоумения.

Дубравке было грустно. Она долго смотрела в оконное стекло. Отражение в стекле немного двоилось. Оно было похоже на старую засвеченную фотографию. Дубравка навивала на палец короткие, жесткие кудряшки и думала: «Будь у меня такие же волосы, как у Валентины, ни один мальчишка не посмел бы бросить в меня щепкой».

Отражение колыхнулось. Это раму качнуло ветром. Но Дубравка успела заметить, как за ее головой во дворе появилась Валентина. Дубравка стала смотреть туда.

Валентина села на скамейку. В руках она держала книгу, но не читала.

Дубравка хотела подбежать к ней. Но тут из-за кустов вышел старый артист — руководитель драмкружка.

«Извиниться хочет», — подумала Дубравка.

Старый артист опустился перед Валентиной на колено и заговорил, прижимая руку к груди.

Дубравка услышала слова:

— Я потрясен. Это наваждение… Я словно воскрес, увидев сегодня чудо. Вы — чудо!..

Артист порывисто приподнялся, и Дубравке показалось, что он весь заскрипел, как старый рассохшийся стул.

— Эх… — сказал кто-то совсем рядом. Дубравка посмотрела вниз. Под висячей лестницей, прислонившись к стволу алычи, стоял отец Сережки и Наташки.

— Красиво, — прошептал он. — Смотри, Дубравка. Слушай. Сейчас вступит оркестр.

Валентина сидела растерянная и смущенная. Артист говорил что-то, вскидывал резким движением легкие волосы.

Дубравка сунула в рот два пальца. Свист прозвучал резко, словно махнули хлыстом.

— Браво! — громко сказал отец Сережки и Наташки.

Дубравка спрыгнула с лестницы, независимо прошла по двору. Обернувшись у калитки, она увидела, как к Валентине и оторопевшему руководителю драмкружка подошел Петр Петрович.

Дубравка шла по верхнему шоссе. Впереди, на раскаленном бетоне, блестели голубые лужи. В них отражались облака и деревья. Когда Дубравка подходила ближе, они испарялись и вновь возникали вдали. Они словно текли по дороге. Сверкающие голубые лужи…

Дубравка ушла в горы. Она ходила там долго. А вечером, когда она сидела на парапете набережной, кто-то тронул ее за плечо.

Рядом стоял старый артист.

Дубравка независимо улыбнулась и заболтала ногами.